Крик родившихся завтра

У нее волосы тлеть начинают, замершая на пороге Вечный двигатель отшатывается, но кто-то ее проталкивает вперед, и в кабинет входят они. Собственными персонами. Звенит звонок, все кидаются к партам, органчик перестает скрипеть. Все здесь. Вся дюжина.

Но нет такой дюжины, которую нельзя сделать чертовой.

Училка, Дедуня и некая личность неприятной наружности. Кто куда, а я пялюсь на личность. К нам. Как поспать дать, точно к нам. Это по коленям видно и белым носочкам.

– Садитесь, дети, – кивает Фиолетта.

Садимся. То есть все садятся, а я как сидела, так и сижу. Колени сравниваю. Мои и напротив. Мои – толстые, бледные, заусенцы какие-то. Напротив – даже ничего. Крыть нечем.

– К нам в класс пришел новый ученик. Ее зовут Иванна. Прошу любить и жаловать.

Дедуня ничего не говорит, оглядывает нас директорским взглядом, лишь слегка задержавшись на Надежде. Чуть-чуть. Но это чуть-чуть мне очень не нравится. И, кстати, какая такая Иванна?! У вас глаз нет? Осматриваюсь: у всех глаза на месте, даже у Зая Грабастова. Новенького рассматривают. Дедуня наклоняется к Фиолетте:

– Как договаривались, Виолетта Степановна.

– Хорошо-хорошо.

Иванна разглядывает кончики туфель. На класс не глядит.

Фиолетта подталкивает в спину:

– Садись на первую парту, к Ивановой.

А я, готовая завопить: «Постойте, постойте! Какая еще Иванна?! С каких это пор у них такие имена?! Может, их еще и в наш туалет пускать?!», затыкаюсь и отваливаюсь. Надежда сжимает мою руку. Понятно, без истерик. Выметаюсь, уступая место этой самой Иванне. Меня тошнит от этого вида. Мне Огнивенко милее. Бедная Надежда. Она с чужими давно не сидела. Усыхает, как клоп. До полупрозрачности. Жует губками, смотрит на Дедуню, но тот велит всем вести себя хорошо и удаляется. Мог бы предупредить. Знал ведь. Хотя Надежде – это только лишняя бессонная ночь. Что да как. И я, всё еще уткнувшись в коленки, представляю выражение ее лица. Мученическое. Движение рук. Нервическое. Как бы вообще слабину не дала. В очередной раз при всех. Вот ведь горе.

Поглядываю на нее искоса. Потом во все глаза. И жалею, что их у меня пара. Ничего такого, что я напредставляла, а очень даже наоборот. Щека розовеет. И кончик носа. Иванна на нее тоже поглядывает. Дружелюбно.

– Иванна, – шепчет и ладошку сует. Надежда ладошку жмет.

– Приступаем, дети, к уроку, – стучит Фиолетта указкой по столу.

– Ты семейная или приютская? – Огнивенко встревает с задней парты.

– Это как?

– Ну, в «крейсере» будешь жить или у тебя родня тут?

Ход мыслей Бастинды понятен – хлебом не корми, дай умучить несмышленыша. Она и на Надежду давно зуб точит, да только ей до нее, как нам до Токио. Иванна ответить не успевает.

– Кто дежурный в классе? – Фиолетта интересуется.

– Я! – хлопает крышкой парты Огнивенко. Могла бы и не вскакивать – сколько себя помню, она постоянно на входе в класс стоит и ногти проверяет. И подгузники.

– Кто сегодня отсутствует? – Фиолетта открывает журнал, заносит над списком ручку. Еще один глупый вопрос – будто сама не видит. Наверное, это такой ритуал, как в племени Мумба-Юмба, где вожак обязательно спрашивает у шамана – не прольется ли сегодня дождичек, хотя на календаре – четверг.

Вопрос ставит шамана, точнее – ведьму, в тупик. Сказать, что все на месте – сказать неправильно, а сказать, что больше, – непонятно. Первый раз вижу Бастинду в виде открывающей рот рыбы, а оттуда – ни звука. Фиолетта что-то пишет в журнале, Огнивенко скрипит мозгами, класс ждет.

– Виолетта Степановна, – ноет ведьма, – а как нужно правильно сказать? Ведь нас сегодня больше. Все на месте, и новенькая пришла…

Слово «новенькая» она произносит так, что у непривычного на лбу должен пот проступить. От страха. Не поздоровится этой самой Иванне, если ей после уроков в приют по коридорам топать.

– Что? – отрывается от писанины Фиолетта. – Хорошо, Света, садись.

Света садится, так и не разрешив для себя загадку. Завтра ведь опять мучиться – рот разевать. Ничего, пришила к рукаву красную повязку, полезай в кузов.

– Откройте учебники на странице…

Все шуршат «Землеведеньем». Даже Иванна. Когда только успела получить? Дедуня ее быстро отоварил. Надежда смотрит, как та достает учебник, открывает свой. Чем угодно клянусь, она разочарована. Шерочка с машерочкой. Вот если бы у Иванны его не оказалось, они бы голубками, головка к головке, над страничками склонились. А тут разочарование. Или это Дедуня подгадал? Он, наверное, так и подумал: не дай новенькому учебник, так он всю его Надежду обслюнявит. Вот и подсуетился. Но, с другой стороны, как выражается Папаня, чего же он Иванну рядом с ней усадил? Будто мест в классе мало.

– Читаем параграф о первой эпохе освоения Дивных гор, – объявляет Фиолетта.