Крик (СИ)

— нет, — она отшатнулась, словно я её ударил.

06.10.16

Боже! Как же просто сейчас отдаться инстинктам и желаниям, не думать не о чём и гори оно всё синим пламенем, а я буду любит эту женщину пока хватит моих сил, пока ей не надоест…Нет. Так нельзя. Я не хотел, чтобы она продавала своё чувство, пусть даже мне же. Я не хотел, чтобы она согласна на малое. Иначе вся боль, всё то одиночество что были у нас, случились напрасно. Я не хотел животных отношений, мне нужно было, чтобы она желала, требовала, всего меня, со всеми моими погаными потрохами.

Пред глазами замелькали фрагменты воспоминаний, я закрыл рукой глаза, хорошо хоть сегодня без изнуряющей боли. Я пытался зацепится за клочки тех картинок, что видел. Удалось. Лучше б не удавалось. Я вспомнил как Ася выгибается, под моими руками, слышал её тяжелое дыхание, чувствовал под руками её кожу, горячую от огня, что пылал у неё внутри. От этого видения хотелось наплевать на всё, она была самой красивой и самой желанной женщиной. Я убрал руку от лица и из-под опущенных ресниц взглянул на неё. Девушка стояла растерянная, не зная куда себя деть. Боль рванулась в голове, заставляя меня сползать по двери, в которую я упирался. Один плюс возбуждение отпустило. А перед глазами встал листок.

«Я бы хотела завести ребёнка. Как ты думаешь, это возможно?» Эти слова ушатом обрушились на меня. Ребёнка. Она хочет ребёнка, а в свете того что интима у нас нет и не предвидится она хочет ребёнка из комитета. Меня начало колотить. Как она могла такое захотеть. Как ОНА могла!!! Я был уверен, что она будет мечтать о плоде любви, а не какой-то ненастоящей кукле. Описать ярость, которая меня захлестнула невозможно. В себе меня ещё держали только перепуганные глаза Аси, только это не позволяло крушить мне всё что встречалось на моём пути.

Я вскочил и метался по куне, что-то сшибал, но с трудом воспринимал окружающий мир, а потом подлетел ней и взял за подбородок, старался ненароком не сделать ей больно, но пальцы сами сжимались, итогом стали сплюснутые щёки девушки и вытянутые губы, именно они меня хоть чуть-чуть охладили, но я всё равно был на взводе, но хоть белая пелена тумана злости, за которой ты совершенно не можешь соображать стала отступать.

— Запомни раз и навсегда. Мой ребёнок никогда не будет выращен в пробирке! Ты поняла? — орал я, — он вырастет в утробе матери, девять месяцев слыша её голос, стук её сердца! Никогда! — голос хрипел, — Слышишь, никогда, мой ребёнок не будет бездушным клоном! Куклой Общества! Мой ребёнок будет зачат в любви! В любви, ты поняла? Любовь — это когда два человека, жить друг без друга не могут, когда как бы крепко они друг друга не сжали в объятьях им всё мало, когда люди хотят, раствориться друг в друге! Вот так зачинается нормальный человек, а не то существо, которое выдаёт нам Общество, называя его нашим ребёнком! — я оттолкнул её лицо, от чего голова у девушки мотнулась, — кому я объясняю! Тебе хочется лишь игрушку, такую же, как у всех, выкормыш Общества, — процедил я сквозь зубы и вылетел в незакрытую кухонную дверь на улицу.

Как она могла? Чёрт, как могла? Я мечтал о настоящей семье, где близки люди близки не потому, что живут в одном доме, они родственны по духу, они дышат и живут одним, а она… Она оказалась как все! Как все! Она оказалась не моей принцессой, ни моим ангелом. Она была обычной, как все эти клуши, обычная самка. Она хотела, чтоб всё как у всех, когда не важно, что внутри, зато снаружи всё по правилам.

Я тогда долго метался по лесу, не в состоянии успокоится. На следующий день я понял, как тяжело жить когда рушится единственная мечта. Вставать с кровати не хотелось. Но я сделал над собой усилие.

А потом я понял, что она не виновата. Что её просто так воспитали, и я не имею права мешать ей прожить свою жизнь счастливо и ушел туда, где я был действительно нужен.

Воспоминания отпустили, оставив ворох мыслей. Дурак? Однозначно. Боль уходила, позволяя мне открыть глаза. Я увидел Обеспокоенное лицо Аси, присевшей передо мной на колени:

— Как ты?

Я медленно поднялся, она тоже выпрямилась, в её глазах не осталось обиды или смятения, только беспокойство за меня. Это как же надо любить человека, чтобы так мгновенно забывать или прощать. Я недостоин такого чувства. Протянул руку, моя ладонь скользнула по мягкой, немного обветренной щеке, приподнял подбородок и приблизился к ней на невозможно близкое расстояние.

— я не хочу, чтобы ты соглашалась на малое. Я хочу, чтобы требовала меня всего, — выдохнул ей в губы и коснулся их кончиком языка, пробуя на вкус, нежно, будто она от моего прикосновения могла растаять, затем более смело, но не менее нежно касаясь своими губами. Она была как мороженное, как ягода клубники, сладкая, воздушная, дарящее где-то внутри сердца такую божественную негу.

Если уж я лишаю себя блаженства сейчас обладать этой женщиной, то отказаться от удовольствия касаться, ласкать её, я не мог. Я взял её за руку и подвёл к кровати, она шла как загипнотизированная, не отрывая от меня взгляда.