Крик совы

— Все то же, — сказал Роберт.

— Мгм. У тебя усталый вид Боб. Садись, садись, — Джек потянул Роберта к дивану так заботливо, будто Роберт был болен. — Ну, слушай, эти вчерашние известия! Мы с Бетти только собирались потушить свет в спальне, а она вдруг говорит: «Давай-ка послушаем в двенадцать часов известия. Какую погоду приготовили на завтра», — Джек расхохотался.

Тут в комнату вошла Бетти, на одной руке у нее красовалась варежка-держалка.

— Боб, мы так обрадовались! Ну прямо будто это с нами случилось, понимаешь?

«Понимаю, — подумал Роберт. — Сообщение о том, что Грег задержан, притушило ее смутные сомнения, действительно ли Роберт невиновен, во всяком случае, в убийстве Грега. А вот история с подглядыванием так и не прояснилась». Роберт чувствовал, что история эта стоит между ним и Бетти, даже между ним и Джеком. Бетти налила им обоим кофе.

— Как доктор Нотт? — спросила она — Я не слышала что ты сказал Джеку.

— Никаких перемен, — перебил Роберт. — Я звонил туда около десяти.

— Все еще без сознания? — спросила Бетти.

— Да. Он… — Роберт внезапно почувствовал такую слабость, будто ему сейчас станет дурно. Он снова увидел обращенные на него голубые глаза доктора, его приоткрытый рот, губы, слегка посиневшие, несмотря на кислородную палатку. Вчера Роберту показалось, что в глазах доктора нет больше ни упрека, ни страха, они смотрели печально и ласково. У Роберта было странное ощущение, что доктор, хоть и находится в коме, видит и слышит все, что происходит вокруг, сознает, что смерть надвигается, что на девяносто процентов он уже в ее власти, и Роберту казалось вчера, что доктор уже вступивший в пределы смерти, смотрит на жизнь сквозь узкое окошко, которое медленно и постепенно закрывается.

— На, выпей, это тебе не повредит, — сказал Джек, придвигая к Роберту стакан виски.

Роберт взял стакан и отпил немного.

— Ты себя довел пока собирался и складывался, — сказал Джек. — Хорошо, что ты раздумал пускаться в дальний путь. А где ты остановишься в Риттерсвиле?

— В гостинице под названием «Щит».

— А, знаю, — Джек сел на стул рядом с диваном. — Что ж, через двадцать четыре часа, а то и раньше, с доктором все выяснится, как ты считаешь?

— Уверен, что уже и сейчас ясно, — ответил Роберт. — Ему не вытянуть.

— Ну, Боб, в конце концов он уже старый, — сказала Бетти. — Ты же ни в чем не виноват. Не смотри на это так, будто ты отвечаешь за его смерть, если он умрет.

Роберт ничего не ответил — собственно, он так на это и не смотрел.

— От кого-то я слышал или в газетах прочел что у него всего несколько дней назад умерла жена, — заметил Джек. — Это правда?

— Да, — подтвердил Роберт.

— Знаешь ведь бывает, что человек не хочет больше жить. Думаю, что и доктор не хочет. Он не борется за жизнь.

«Интересно, а как умру я? — подумал Роберт. — Доживя до старости и лежа в забытьи? Или погибну внезапно, еще молодым в автомобильной катастрофе на автостраде? То ли от пули, предназначенной не мне, а кому-нибудь другому? А может, меня убьет молния? Или я врежусь в землю вместе с горящим самолетом? И будет ли время в эти последние секунды подумать обо всем, что я должен был сделать и не сделал, о том, что сделал, но чего делать было нельзя? Смогу ли я поддержать в себе мужество, вспомнив в тот час хоть что-то доброе, сделанное мною для других, что придало бы смысл тем тридцати, сорока или пятидесяти годам, которые я прожил?» Роберту казалось — ничто в жизни не имеет ценности, только доброта, и поэтому, например, прошлая пятница стала для доктора Нотта как бы символом всей его прекрасной доброй жизни, спрессованной в двадцать четыре часа — доброта, которую доктор проявил к Роберту, и выстрел, принесший доктору смерть.

— Боб! — окликнул его Джек.

Бетти протягивала тарелку. Посреди кофейного столика красовалась большая румяная ватрушка, посыпанная сахарной пудрой и выложенная половинками слив. Когда Бетти принялась ее резать, над пирогом поднялось облачко пара. Джек что-то говорил об «этом гаде Колбе», и Бетти довольно сухо попросила выбирать выражения, а Роберту все случившееся прошлым вечером — то, что Колбе приказал ему вернуть Грегу револьвер (он рассказал об этом Джеку по телефону) — вдруг показалось таким же нереальным, как, скажем, это должно представляться Бетти, чем-то несовместимым с собой, словно сцена из фильма ужасов, показанного по телевизору. Неужели одним из действующих лиц и правда был он сам? Роберт чуть не рассмеялся.

Бетти и Джек еще доедали пирог, когда Роберт встал и сказал, что начнет переносить вещи из машины в дом. Нилсоны собирались спрятать их у себя в подвале.

— Минуточку подожди, и я помогу тебе, — сказал Джек с набитым ртом.

— Да мне не надо помогать. Спасибо.

— Тебе нельзя таскать тяжести, у тебя рука ранена, — запротестовала Бетти.