Криминалистика по пятницам [litres]

— Да, признаки воздействия высокой температуры.

— Но локально.

— В области гениталий.

— Паяльник, — подтвердил Задов, и Юра Щеглов согласно кивнул.

— Еще и пытали, значит.

— Где? — вскочила я со своего места.

Эксперты посторонились, демонстрируя мне следы пыток:

— Маша, — позвал Задов, — а вот тут татуировочка на пальчиках, сведенная… Та-ак, сейчас прочитаем… Ну-ка, Юра, ты позрячее меня, посмотри.

Однако и Щеглов не смог прочитать буквы, бледными прерывистыми линиями тянувшиеся по фалангам пальцев левой руки (ну, Задов, ну, глазастик! Я бы вообще не восприняла эти еле видные штрихи непонятного цвета как сведенную татуировку).

— Не волнуйся, Маша, мы ручки отчленим, сфотографируем, увеличим, так что, может, и прочитаем, — утешил меня Щеглов. — Дай нам пару деньков, а?

Я только вздохнула. А что мне остается — только ждать. Ждать, пока эксперты прочитают татуировку и определятся с причиной смерти, ждать, пока оперативники закончат рыскать по району и подтянут местную агентуру от забегаловок под общим кодовым названием «Мутный глаз»… Кстати, такая пивнуха реально существовала в Кировском районе, и я туда как-то выезжала по дежурству; не знаю, существует ли она еще. Если нет, то местный уголовный розыск должен повесить мемориальную доску на дом, в котором она располагалась и где много лет отравляла жизнь приличным людям, имевшим несчастье жить по соседству. Просто после каждого мало-мальски серьезного преступления в районе пути-дорожки оперов вели в «Мутный глаз», где грабители пропивали награбленное, пьяные душегубы заливали тошнотворным пойлом саднившую совесть, и более того, архив убойного отдела хранит несколько случаев, когда нуждавшиеся в услугах наемных убийц заказчики переходного периода находили исполнителей именно там, среди постоянного контингента пивной.

Как только Задов продиктовал мне про светлые пушковые волосы, покрывавшие тело, и светлые же волосы в подмышечных впадинах (волосы в области гениталий были сожжены), у меня мелькнула мысль о Скромнике: блондин, высокий, лет двадцати пяти… Чем черт не шутит? Мелькнула, но тут же ушла: ну где маньяк, нападавший на школьниц, и где наш обезглавленный труп? Какая связь?

Связь не замедлила появиться в дверях секционной, слегка запыхавшись.

— Привет, Андрюха! — поднял на него глаза Лева Задов. — Ты чего примчался? На этого всадника без головы, что ли?

— Ну да. Я как узнал… Мало ли, вдруг, надо проверить… Я, правда, думал, что Горчаков… Позвонил ему, ну, он и сказал, что вы сюда поехали.

— Ну, сегодня прямо аншлаг в нашем анатомическом театре, — хмыкнул Щеглов. — Не верь ему, Маша, это он ради тебя примчался. Между прочим, у меня есть варенье из инжира, мама прислала, и домашнее смородиновое вино. Закругляйтесь, и ко мне. Пойду пока поруковожу танатологическим отделением.

Он с треском сорвал с себя перчатки, кинул под стол и, помахав нам всем ручкой, отбыл, поскольку в секционной стало действительно тесновато.

— Осмотрели? А нет ли у него на пальцах левой руки сведенной татуировочки? — спросил Синцов, переведя дыхание.

Мы с Задовым застыли — я над протоколом, он над трупом, и уставились на него.

— Откуда?… — выговорила я.

— Не твой ли это знакомый, Андрюха? — хмыкнул эксперт Задов.

Я тут же подумала — не знаю, как насчет Андрея, но если этот наш безголовый блондин — действительно искомый маньяк, то Горчаков как-то подозрительно попал в точку, пожелав, чтобы всем маньякам отрезали головы и пытали паяльником. Надеюсь, что это не он приговорил данного блондина без суда и следствия. Тьфу, ерунда какая в голову лезет… Я подавила в себе желание немедленно позвонить Горчакову и поехидничать о том, что кто-то уже расправляется с маньяками в аккурат по его, Горчакова, схеме, и спросить, не делился ли он уже с кем-нибудь такими свежими мыслями, как со мной сегодня по пути на происшествие. Нет, сначала надо убедиться, что наш покойник и впрямь маньяк.

Глава 5

Уже после осмотра, собравшись в кабинетике Юры Щеглова за вареньем из инжира и смородиновым вином, мы бурно обсуждали покойника без головы. На огонек подтянулись Марина Маренич и мой муж, эксперт Стеценко, оба с бумагами в руках. Синцов был уверен, что наш труп — не кто иной, как тот самый блондин, терроризировавший половину районов города нападениями на школьниц.

— Одна из потерпевших у него на пальцах видела какую-то синеву, — настаивал он. — Девочка сказала, что у него пальцы шариковой пастой испачканы, как будто он на тыльной стороне себе что-то рисовал, а потом смыл. У них мальчишки в школе так себя разрисовывают, а смывается паста тяжело.

— Слушай, а может, и правда, паста? — забеспокоилась я про труп.

Задов понял.

— Я один палец ему спиртом протирал, это не паста. Точно, сведенная татуировка.

— Ну да, девчонка про татуировки не подумала, — сказал Щеглов. — Небось из приличной семьи?

— В общем, да, — задумчиво подтвердил Андрей. — Художественная школа, иностранный язык, и не знает, что такое Дом-2.