Криминалистика по пятницам

Я знала, все было именно так. Андрей не только вычислял маньяков, что само по себе не удивляло, это все-таки было его работой; он их задерживал, что, впрочем, тоже не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Но вот то, что все они начинали признаваться… И не из страха перед пытками, а искренне желая рассказать оперуполномоченному Синцову о своих делах, поскольку ему это было интересно, тут уж маньяков не обманешь. Победные интервью прессе давали другие, а Андрюха в тишине своего обшарпанного кабинета выстраивал схемы, как подобраться к очередному душегубу, а потом вел с задержанным тонкую оперативную игру, находя такие слова и такие интонации, что душегуб припадал к его груди и фонтанировал, только записывай. Я слышала, что вот совсем недавно Синцов каким-то непостижимым образом нашел и сцапал типа, который в одном из спальных районов убивал девочек-подростков, выкусывая потом из их детских тел куски.

– А твой последний? – спросила я нарочно, имея в виду как раз этого каннибала, чтобы направить беседу в позитивное русло. Пусть вспомнит о своих успехах и ощутит если не гордость, то хотя бы удовлетворение. Но Синцов вдруг пригорюнился еще больше.

– Какой «последний»? – горько спросил он, и я поняла, что про свои успехи он уже забыл, потому что на повестке – новый маньяк, и в мыслях Андрей уже идет по очередному кровавому следу. Не бывает последних, одного поймают, и тут же проявляется следующий, и конца этой череде не видно.

– Который девочек кусал.

– А-а… Да я про него забыл уже. Тем более что у меня его забрали.

– Как – забрали? – не поняла я. Забирать у Синцова его подопечных, пока те не выскребли из глубин своей памяти все совершенные ими деяния, вплоть до безбилетного проезда в школьные годы, было невероятной глупостью. Кто еще мог выцедить до донышка их тухлые мозги, кроме Андрея? Стоило ему прихватить очередного маньяка, как в городе поднимался добрый десяток старых безнадежных дел по всем районам, опера и следователи радостно выковыривали из глубин сейфов застарелые «корочки» и сбрасывали их Синцову, который примерял на своего подопечного и облизывал каждый случай, лепил из загубленного эпизода конфетку и в лучшем виде сдавал следователю. Тому оставалось допросить злодея с адвокатом и закрепить его показания на уличной операции, да, может быть, опознание провести, если было кому гада предъявлять. Обычно следователи радовались…

– Следак сказал, хорош ему лишние эпизоды навешивать, и так работы много, – словно в продолжение моих мыслей, проговорил Синцов.

– Как это?! – Я не поверила своим ушам.

– Так. И очень даже просто.

– Надо было его руководству пожаловаться, пусть бы ему выписали по первое число…

Синцов горько усмехнулся.

– Руководству! Ха! Он сам первый пошел к руководству и наябедничал, что и так уже в деле четыре эпизода, и если нерадивый опер Синцов будет продолжать жевать мочалу…

– Андрей, ты шутишь? – Я все еще отказывалась верить в услышанное, надеялась, что Синцов утрирует, так как им владеет обида. – Не мог он так сказать! Что значит «мочалу жевать»? Да если можно реально «глухие» дела поднять…

– Представь себе. Какой ему интерес в чужих делах прошлых лет? У него выход горит в этом месяце. В общем, пошел и настучал: если Синцову по ручкам не дадите, чтобы перестал колоть мерзавца, дело в этом месяце в суд не сдам.

– Андрей, ты прикалываешься, что ли? Ну, сдал бы он через пару месяцев, что, от него убудет, что ли?

Синцов посмотрел на меня жалостливо, хотел что-то сказать, но сдержался. И сказал совсем другое:

– Эх, Машка, Машка! Отсталый ты человек! Его руководство позвонило моему руководству, и мне же еще и навешали, что, мол, я волокиту развожу, есть доказательства на известные эпизоды – и вперед: уличная, обвинение, в суд. А он мне, упырь, в смысле, еще про Мурманск собирался рассказать.

– Ну, сходи к нему в тюрьму, пусть расскажет.

– Вот я и говорю, отсталый ты человек. Следак бумажку в «Кресты» зафигачил, чтобы меня к его клиенту не допускали.

– Даже так…

– Вот я и говорю: охранные структуры, – грустно подытожил Синцов.

– Андрюша… – Я не представляла, что ему сказать. Когда жена от него ушла, знала, и когда он неудачно объяснился мне в любви, знала, и когда инфаркт его шваркнул, как-то утешала, а тут… Ну что тут скажешь?

– Поехали быстрей, – сказала я вместо утешения. – Там у Стеценко что-то стынет вкусное.

– Подожди. – Он даже придержал меня за руку, хотя я и так рассчитывала доехать на его машине, а не бежать пешком. – Это еще не все.

– Господи. Еще-то что? – Я бы не удивилась, узнав, что его увольняют за слишком хорошую работу и высокие показатели.

Он вдохнул так, словно собирался нырять на спор: кто дольше. Переспросил:

– Что еще? – И голос у него зазвенел. Я не на шутку перепугалась, вдруг его опять долбанет инфаркт, тьфу-тьфу-тьфу, и что я буду делать?! Даже доктора Стеценко рядом нету, надо скорей тащить Синцова к нам домой, там хоть будет кому оказать ему первую помощь, если что.