Криминалистка

— К налоговой мы никакого отношения не имеем! — заверила я Таню.

— А можно это в протокол не вписывать?

— Попробуем, — улыбнулся Володя.

— Ну, мы не на всех клиентов карточки заводили, кто поперспективнее, иногда и не заводили… А Коломийцева если кого брала, то вообще нигде и никогда не регистрировала… Между прочим, про эту Нину она действительно могла забыть.

— Почему?

— Потому что девушка у нас всего раза два, не больше, побывала. Я тогда так поняла, что Лидия ей кого-то нашла, а дальше… Ну, незарегистрированными клиентами у нас было не принято друг у друга интересоваться… У меня они ведь тоже были, Лидия периодически мне это тоже позволяла…

Она снова покраснела и умолкла.

— Второй раз она тоже общалась исключительно с Коломийцевой и в ее кабинете? — спросила я.

— Конечно. А как иначе? А больше я ее не видела… И вообще больше ничего не знаю — извините… Вы не подумайте только, что без регистрации — это такое правило у нас было, нет. Очень редко, не чаще чем раз в месяц, а то и в два месяца!

— Да не волнуйтесь вы, — снова улыбнулся Володя, — честное слово, этот момент нас решительно не касается, а вам нервничать вредно!

Татьяна тут же расслабилась и тоже заулыбалась, а я подумала, что Володе с его обаянием нужно срочно переводиться из оперов в следаки — кого хошь расколет своими улыбками!

На улице, когда мы вышли из подъезда, стало еще холоднее. Я думала, Володя упрекнет меня за жесткое ведение допроса свидетеля, но он вместо этого вдруг рассмеялся и снова меня обнял:

— Молодец, не побоялась беременной женщине ловушку расставить! Я бы вот не решился… Потому и сижу в операх, хоть и в старших!

До Костицыных мы добрались уже к девяти вечера, и Володя решил, что подниматься к Светлане Петровне сегодня у него нет причин, а значит, и не стоит. Судя по всему, на сегодня он с ней наобщался вдоволь… Еще полчаса у нас ушло на прощание, и дома я объявилась только около десяти вечера.

Маленькая Светка, похоже, уже дрыхла, а тетя Света разговаривала с кем-то по телефону — насколько я успела расслышать, в основном междометиями, изредка произнося «да» или «нет». Я не стала лезть ей на глаза и отправилась на кухню, потому что опять проголодалась, как волк. Я даже не стала греть котлеты, а сделала из них бутерброды — в память о Володиных… За этим меня и застала Светлана Петровна, завершившая свой разговор и первым делом ехидно спросившая, куда я дела «своего красавца»? Ну и ну!

Но грубить я ей все равно не стану никогда и ни за что. Поэтому сделала вид, что подобный тон у нас с ней, во всяком случае с ее стороны, дело заурядное. И пояснила, что Володя предоставил отчитываться за сегодняшний день мне, и протокол через меня передал.

— Протокол? — Глаза у тети Светы тут же засверкали, как два отшлифованных агата. — Хочешь сказать…

— Ага, — кивнула я, облизывая пальцы, как пещерный человек. — Нам просто жутко повезло по первому же адресу!.. Сейчас…

— Господи, да ты ешь, ешь… — растаяла она и с видом великомученицы села напротив пережидать, пока я выпью компот.

Я, чтобы хоть как-то ее наказать за сегодняшнее собеседование с Володей, специально пила его медленно, а она прямо вся изъерзалась на стуле. И наконец я ее пожалела и начала прямо тут, на кухне, докладываться. Тетя Света не просто умеет слушать, она еще и соображать одновременно с этим ухитряется, обрабатывая информацию по мере поступления.

— Вот черт! — сказала она, когда я завершила свое повествование. — И этот твой негодник именно сегодня не появился, когда как раз, в отличие от вчерашнего, нужен…

— По-моему, — не выдержала я, — вы с ним сегодня и так в отрад души поговорили!

— А что я такого ему сказала?! — немедленно вспыхнула тетя Светлана, правда тут же отведя взгляд. — Подумаешь… Он что же, еще и обидеться, что ли, на меня решил?

— Вовсе нет, — рассмеялась я. — Вы, кажется, отлично сговорились, в том числе и от моего имени… Вот уж не знала, тетя Светочка, что вы еще и сваха…

— Сва… Кто я?! — На сей раз ее удивление было искренним. — Я — сваха?! А ну рассказывай!.. — завопила моя крестная, забыв про то, что маленькая Светка спит.

Я тоже на некоторое время онемела. А потом мы с ней враз вскочили и одновременно кинулись в одно и то же место — к телефону. Я успела первая и первая набрала Володькин номер. Он жил неподалеку и должен был уже не только доехать, но и тоже успеть поесть.

Трубку он схватил на ползвонке, и ничего сказать ему я не успела.

— Только не передумывай! — заорал он таким голосом, что я опять онемела. — Ты что думаешь — легко делать предложение впервые в жизни, с ходу и рискуя нарваться на отказ?! Ты почему молчишь?..

— Ты… — сказала я. — Ты… врун!

— Нет, честное слово, нет! И вообще у меня не характер, а чистое золото, просто я на самом деле робкий… Белоснежка, если ты сейчас что-нибудь не то скажешь… Слушай, а что Костицына — в ярости?.. Катька, я тебя умоляю…

— Вот дурак! — сказала я и, вопреки своим намерениям, которые еще были при мне секунду назад, рассмеялась. Ведь это же надо — робкий! А вдруг и правда робкий?..