Криминальная империя

Белозерцев сидел в плетеном кресле возле бассейна в загородном доме Остапенко. Перед ним на траве валялись уже три пустые банки из-под пива. Пепельница на легком столике была полна окурков.

– Хватит пить! – рявкнул Остапенко, тряхнув седыми растрепанными волосами. – Думай, я тебе сказал, вспоминай. Кто еще мог узнать, кто мог услышать?

– А я говорю, что это не через нас информация ушла! – заорал в ответ Белый. – Я что, в первый раз замужем? Столько лет уже… и хоть бы раз прокололся. Еще раз говорю, что это с их стороны кто-то.

– Твою мать-то! – грохнул Остапенко кулаком по столику, отчего на нем подскочили стаканы и пепельница. – Только этого мне не хватало. Теперь еще разборки начнутся, эти ваши уголовные сходки. Так, слушай меня, Роман! Ты в теме, если начнутся разборки с той стороной, то идти тебе. А я позабочусь о нашей безопасности. Пока твои уголовнички меж собой бодаются, я кое с кем повыше контакт налажу.

– Сходить могу, – кивнул Белый с кривоватой пьяной усмешкой, – чего же не сходить. Только предупреждаю: никаких обязательств. За чужой базар я отвечать не намерен.

– База-ар! – с презрением повторил Остапенко. – Как быстро с тебя лоск бизнесмена слетел. Опять к уголовному жаргону вернулся? Уркой ты был, уркой и останешься.

Белозерцев облегченно вздохнул, когда, наконец, оказался по другую сторону забора загородного дома Остапенко. Он устал играть послушную овечку, кивать и соглашаться. У него даже мышцы лица устали, потому что приходилось сдерживать эмоции и придавать физиономии соответствующее им выражение. Решение было принято, и момент теперь самый подходящий.

Рома Белый прекрасно понимал, что Остапенко работает не один, что у него масса помощников в деле торговли наркотой, куда бы он ее ни перепоставлял. И сегодня, когда Белый сидел у него перед домом у бассейна и терпеливо сносил оскорбления, кто-то из подручных Остапенко наблюдал за ними, слышал весь разговор. Это было хорошо. Даже если этому человеку будет поручено в один прекрасный момент убрать Белого.

«Не успеешь, падла, – с усмешкой подумал Белый. – Пусть твои дружки услышат, пусть узнают всю ситуацию, узнают о базаре по поводу партии, которую «кто-то» увел, за стрелкой понаблюдают. А на стрелке лохов не будет, там разговор начнется жесткий. Ваша территория, вот вы за ней и следите. Партия, которую грабанули, стоит таких денег, что из-за них и генералов не жалеют, не то что мелкоту всякую. Деньги эти возвращать надо, поэтому под угрозой войны будет поставлено условие активной помощи, условие – найти тех, кто увел тот кейс. А от угрозы войны до ее начала времени может пройти очень мало. Покажется кому-то, что его динамят, и будет вынесен приговор. И, главное, ни у кого не возникнет сомнений в том, кто заказчик. Причина уж больно серьезная. А на любом сходняке заказчика оправдают и поддержат. Он в своем праве и все сделал по понятиям».

Рома Белый ошибся только в одном – за стрелкой никто тайно не наблюдал. Нет, может, кто и был с биноклем где-нибудь, с сильными микрофонами или другими игрушками. Но в машину к Белому Остапенко подсадил какого-то своего мужика, которого Роман в его окружении ни разу до этого не видел. Чернявый какой-то, волосы как будто все время растрепанные. И глаза такие… черненькие, хитрые. Ясно, что должен этот человек послушать, а потом доложить о том, все ли правильно Белый на стрелке говорил.

Разговор был короткий.

– Тебя, Белый, мы знаем, ты при делах. Только почему главный не пришел?

– Занят, наверное, – ответил Роман. – Мне велел, я и приехал.

Белый хотел было ехидной нагловатой улыбкой показать, что главный ни в хвост не ставит делегатов, в том числе и саму эту стрелку. Но это уже перебор. Тогда и его самого могут обвинить в злом умысле. А Белый себя должен обезопасить, лояльность свою партнерам показать. И он сдержался, говорил с озабоченным и скорбным выражением лица. Все как положено при общей беде.

– Пока к вам претензий нет. До этого времени все шло нормально. Может, вы и не приложили к этому делу руку, но все случилось на вашей территории, а вы за ней смотрите. Поэтому наши главные считают, что вы в ответе за случившееся. И вы обязаны разобраться и найти эту партию. Ваш главный должен понимать, что война никому не нужна. Товар стоил больших бабок, из-за них весь район в крови захлебнется.

– А если это менты?

– Менты так дела не делают. Они втихаря бы партию взяли и быков бы повязали до поры до времени. А там девять трупешников обгорелых. А вот если это гнилые менты сотворили, то ответят и они.

Когда Белый вернулся в машину, человек Остапенко не сказал ему ни слова. Так, молча, он и довез его до города. А потом Роман выждал ровно три дня. Наверняка у Остапенко были какие-то людишки, кому можно было поручить поиски, но они ничего не найдут. В этом Роман был уверен. И через три дня он в условленном месте оставил условный знак, который означал, что можно.

А Остапенко никого больше и не посылал с Белозерцевым на стрелку. Он понимал, что заметь представители «партнеров» кого-то таящимся в кустах, за деревом, и их реакция может оказаться непредсказуемой. Нет, недоверие плодить он не собирался, ему было достаточно собственного недоверия к Белозерцеву и той идиотской ситуации, которая возникла в его «епархии». Остапенко не особенно разбирался в понятиях уголовников, но был согласен, что по совести Белозерцев должен ответить за случившееся. Это не магазин, а криминальный бизнес, построенный на крови и очень больших деньгах. Тут все надо просчитывать на десять ходов вперед, перестраховываться и предполагать самое невероятное, что этому бизнесу может повредить. А Белый зажрался, сидит, как барин, в кресле и думает, что все будет вечно идти по раз и навсегда накатанной колее. Вот тебе твоя колея!

И поэтому Остапенко решил послать с Романом Кадашкина. Сергей Сергеевич был не просто хорошим юристом, он был еще и великим прохиндеем. Этот ситуацию просчитает на раз-два, сразу поймет настрой партнеров по поведению их представителей на стрелке.

– Ну, и как все прошло? – спросил Остапенко, когда в восемь часов вечера к нему в кабинет вошел Кадашкин.

Вообще-то Остапенко не любил заниматься этими вопросами в своем рабочем кабинете. Он не боялся подслушивающих устройств, просто он всегда четко разграничивал работу официальную и работу… другую. Так же, как всегда, он четко разграничивал личное и служебное. Но сейчас ситуация складывалась таким образом, что на счету была каждая минута. Упусти момент, и процесс станет неуправляемым, события понесутся вскачь. А авралов и непродуманных решений Остапенко терпеть не мог. Он привык все держать под контролем и предвидеть все возможные варианты развития событий. В том числе и такой, что имел место сейчас.

– Как прошло, – пожал плечами Кадашкин, усаживаясь за приставной столик и безуспешно приглаживая непослушные, как спутанная проволока, волосы. – Прошло без неожиданностей. От них были двое мордоворотов, которые ничего не решают. Не наезжали, просто расставили точки над i. Я думаю, что никаких решений еще не принято, просто они хотят внимательно посмотреть на нас и составить собственное мнение о том, что за этим может стоять.

– И прислали быков, – недоверчиво вставил Остапенко.

– Ну, я бы не сказал уж так определенно. Это не просто быки, как у них принято выражаться. Собственно, они быки и есть, только не из уголовников и какой-то там судимой ранее шпаны. У меня сложилось впечатление, что у этих парней в голове есть мозги. Или бывшие менты, или бывшие «фээсбэшники», спецназовцы какие-нибудь.

– Ну, и?..

– Ну, и посмотрели они на Рому с его мелкоуголовным прошлым и поняли, что он никто. Отвечал он за обмен товара на деньги, а на большее, как то: обеспечение безопасности бизнеса – у него ума не хватило. И вот тут неприятные для нас моменты и начинаются. Думаю, что будет недовольство по поводу того, что главный, то есть вы, поставил на это дело дурака. Вот вам и причина, чтобы потребовать ответа.

– Одно маленькое «но», Сергей Сергеевич. Белозерцев не дурак. Он сидел, он понимает, что за такие проколы отвечать придется. За такие проколы его на куски порвут. Что-то тут не так, с этой пропажей партии. Ты узнай ненавязчиво, что там в прокуратуре мыслят по поводу девяти трупов, сгоревших в машинах. Что вскрытие показало?

– Это я держу под контролем с самого начала, Михаил Иванович. Трупы сильно обгорели, и пока причины смерти установить не удалось.

– А что, огонь – это не причина? – удивился Остапенко.

– Огонь? Нет, огонь, конечно, причина, только при возгорании они бы начали выскакивать из машин, по траве кататься, в пруд бы бросились. А они все на сиденьях сидели, как будто уснули. Ну, и экспертиза подозревает, что смерть у всех наступила до того, как загорелись машины. Кстати, в обоих случаях причиной было возгорание канистр с бензином. Следы, которые остались на месте преступления, анализируются, но они мало что могут дать.

– Хорошо, я на ближайшем совещании подниму шум и выскажу личное неудовольствие.

– Команда «фас»?

– Да. Пусть полиция из кожи лезет, но найдет убийц и организаторов этого преступления. Боюсь, что нас ждут тут сюрпризы.

– Не опасно ли, Михаил Иванович? Ведь и оперативникам, и прокуратуре для затравки версий нужны причины, мотив. А если какой-то ушлый опер докопается, что и кто стоит за погибшими, что они могли иметь отношение к наркоторговле?