Криминальная империя

Руки вдруг отпустили его. Роман почувствовал только, как в спину впились осколки кирпича. А мотор трактора взревел, скрежет приблизился, и ковш над головой закачался. Роман приподнялся на локтях, не понимая, что происходит. Но тут ковш резко опустился. Хрустнуло каменное крошево. Зубья экскаваторного ковша пропороли человеческое тело, размозжили лицо и замерли, уйдя глубоко в землю. От удара Белозерцев взмахнул конечностями и съежился, как будто обнял стальной окровавленный ковш.

Мотор заглох, и человек спрыгнул на землю. Еще четверо стояли и молча смотрели, как дергаются ноги в забрызганных кровью дорогих коричневых ботинках.

— Валет, проверь сторожа. Не проснулся он там?

— От такой дозы он до утра не проснется, — ответил звонкий молодой голос. — Я ему туда полный шприц ввел.

— Махно, обыщи его машину. Все, дергаем отсюда. Ворота прикройте…

Через несколько минут машина развернулась и на таких же тихих оборотах двинулась в сторону трассы.

— Что там в машине, Махно? — спросил главарь с переднего сиденья.

— Да нет ни хрена. Ни бумаг, ни документов. Чего он поехал сюда на ночь глядя?

— Ладно бы с бабой, — поддакнул Валет.

— А может, он к ней и собирался. Там роза на заднем сиденье лежит.

— Что-о? — резко обернулся главарь. — Роза? А ну, тормози! И ты молчал, придурок! Гони назад! Он же точно с бабой сюда приехал, а мы ее прозевали!

Разворот и возвращение заняло еще минут пять. Но Наталья на трясущихся ногах с туфлями в руке уже была на берегу реки. Она смотрела на зверскую расправу, и все происходящее казалось ей кошмарным сном. Инстинкт самосохранения толкнул девушку к берегу, туда, где ее не найдут. Хорошая пловчиха, Садовская сразу приняла решение. По осыпи она спустилась к излучине реки и бросилась в воду. Она плыла, пересекая реку специально по диагонали, чтобы с берега, со стороны строительной площадки, ее не было видно.

Картина страшного убийства, которую ей довелось увидеть, преследовала ее, в ушах все еще стоял хруст костей и треск плоти вперемешку с хрустом гравия. Страх расправы, которую учинят над ней самой, прибавлял ей сил, хотя рук и ног она не чувствовала. Все движения совершала машинально, а ужас толкал ее все дальше и дальше от страшного берега.

«Они не знают, что я была там, не могут знать, — билась в голове мысль. — А если узнают, если догадаются? Ведь кто-то же знает о наших отношениях!» И новая волна ужаса накатила на девушку.

У Натальи началась рвота. Ей повезло, что под ногами оказалось дно. Она с трудом выбралась на мелководье, немного постояла по пояс в воде, дожидаясь, когда пройдут позывы рвоты, затем двинулась вперед. Она пришла в себя на холодном песке. Небо светлело. В перелеске хлопали крыльями чего-то не поделившие утренние птахи. Наступало утро, и надо было жить. А в городской квартире ее мамы спал сын. И мысль бежать куда глаза глядят сменилась страхом за него. Мальчика схватят и будут ей угрожать. Господи, как же ее угораздило так влипнуть!..

Глава 6

— Ты чего мелешь? — насупился Остапенко. — Ты хочешь сказать, что оставил в живых свидетеля? Что эта девка слышала те вопросы, которые твои головорезы ему задавали перед смертью? Ты понимаешь, что случилось? Ты бы на площадь вышел и в мегафон всем объявил.

— Михаил Иванович, — хмуро и твердо заявил Кадашкин, нервно пытаясь пригладить непослушные спутанные волосы, — я, по-моему, с вами предельно честен. Я мог бы все это скрыть, но я рассказал как есть.

— Спаси-ибо тебе, родной! Утешил. Я тебя расцеловать за это должен?

— Перестаньте! — не выдержал Кадашкин. — Дело общее, и я с себя ответственности не снимаю. Естественно, ее ищут, естественно, ей не дадут рта раскрыть. Картина там была, я вам скажу! Я уверен, что она сейчас ничего от страха не соображает и забилась в какую-нибудь нору. Даже если она обратится в милицию, то я узнаю об этом первым. И весь ее бред будет признан именно шизоидным бредом. Пьяный человек стоял под землеройным механизмом, упала стрела с ковшом и впечатала его в землю на глазах любовницы. Любой психиатр признает, что этого душераздирающего зрелища для помешательства вполне достаточно. Пусть только объявится. В психбольнице мы ее и похороним.

— Черт, с тобой, Кадашкин, сам неврастеником станешь, — проворчал Остапенко. Он вскочил и стал мерить свой кабинет шагами. — Что происходит, я не понимаю?

— Все в норме, все под контролем, — заверил шефа Кадашкин. — Я полагаю, что оснований для волнений нет.

— Нет оснований, — снова проворчал Остапенко. — А почему твои головорезы его убили, так ничего не выяснив? Кто был заказчиком покушения на меня, кто был инициатором захвата товара? Где, в конце концов, сам товар? Бить проще всего!

— Я просто не успел вам рассказать, — примирительно заговорил Кадашкин. — Вас так взволновала Садовская, что я просто не успел. Так вот, необходимости выяснять что-то у Белого не было, потому что мы на девяносто процентов уверены, что Лука действовал по указке Белого. И Белый знает, где товар, потому что сам его прятал до поры до времени. Есть много способов узнать, где именно он его прячет.