Криминальная история

Я-то - специалист по судебной медицине, мое дело – по максимуму ответить на вопросы следователя, от политики меня тошнит, как от плохой водки или рыбы с душком. Под конец следствия «важняк» Жорик притащил обломок кухонного табурета, которым, по его версии, раздробили череп несчастной журналистки, и назначил экспертизу.

Долго возился я с этой экспертизой, реконструировал места переломов, проводил экспериментальные и сравнительные исследования, пока не пришел к категоричному выводу: не этим фрагментом предмета было совершенно убийство. За день до окончания экспертных исследований Жорик позвонил мне, поинтересовался результатами; я ему доложил, что вынужден его огорчить, результаты отрицательные. Как в изречении: Платон мне друг, но истина дороже!

На другой день подписал экспертизу, лаборантка упаковала вещдок, промаркировала все чин чином и снесла это хозяйство секретарше для регистрации и для отправки по назначению. Месяца через полтора совершенно случайно узнаю, что экспертизу Жорик так и не забрал, а упакованная табуретка спокойно лежит на полочке для вещественных доказательств, предназначенных для выдачи следователям. Я ее потихонечку стырил и заныкал у себя в лаборатории, на всякий случай.

Уже в суде, куда я был вызван  в качестве эксперта, узнаю, что постановление о назначении той экспертизы Жорик просто выдрал из уголовного дела, а обвинительное заключение, «об…ебон» - по народно-блатному, составил так, как его это устраивало. Нет постановления, значит, не может быть никакой экспертизы, хотя у нас в Бюро она проходила по нескольким журналам. Не думал я, что следователь Генеральной прокуратуры опустится до такой мелкой гадости, натуральной фальсификации, на которую провинциальные следаки просто не решатся.

- Решатся, решатся, будь спокоен, - убедительно сказал сыскарь Володя.

Доктор Гарик выпил еще одну рюмку водки со страдальческим выражением морщинистого лица и попросил друзей дать возможность закончить мысль:

- В зале судебного заседания, где от понатыканных телекамер «1-го канала», телеканала «Россия» и «НТВ», проходу не было, меня так и подмывало «взорвать бомбу». Но тогда дело бы сломалось, его отправили бы на доследование, заволокитили, а реальные убийцы, как я думаю, должны были получить положенное за содеянное злодеяние при любом раскладе. Вот тогда я окончательно убедился, что законы могут быть хорошими или не очень, но их исполнители – людишки, частенько  – дрянь чрезвычайная!».

Молчавший до этого Зеленский, невинно спросил:

- Мне понятны твои человеческие терзания, философ. А ты не пытался за бабки слить эту информацию лицу, которого «яблочники» сразу определили в заказчики убийства?

- Тогда бы он точно получил по башке аналогом этой табуретки и не сидел бы тут с нами», -  еще более убедительно сказал сыскарь Володя, видимо, имевший веские основания для такого утверждения.

- Да, не боялся я, - парировал Гарик, - я могу неумеренно выпивать, топтать без разбора «курей» в чужих птичниках, но торговать мне противно. Это природное. Помню, в раннем детстве покойная бабушка Лена, царство ей небесное, попросила меня и одноклассника Серегу помочь ей донести до базара четыре ведра помидор с нашего огорода. Тогда рынок был настоящим, там торговали колхозники и частники овощами и фруктами, выращенными на своих собственных приусадебных участках. Это сейчас рынок – филиал  Кавказа, где смуглолицые джигиты продают ананасы и киви, тоже, наверное, выращенные собственными руками.

Так вот, разместили мы помидоры на прилавке, а бабушка отлучилась, чтобы получить весы и заплатить за место. Люди подходят, спрашивают цену, желают отовариться. В Сереге в один момент забилась коммерческая жилка, и он стал бойко торговать поштучно и с толком, выбирая при этом слегка примятые помидоры. Ему бы в торговлю после школы, в Плехановку, а он в менты подался! А меня всего мурыжит от непонятного стыда, все под прилавок залезть хочется. Тут вижу, учительница наша между рядами идет, к нам потихоньку приближается. Я и нырнул под прилавок, где просидел, скрючившись эмбрионом, до возвращения бабушки.

- Рожденный ползать, летать не может! - глубокомысленно процитировал классика Олег Зеленский, - Коммерция – дело грубое, очень специфическое, а у тебя, Гарик, тонкая душа поэта, хотя общаешься ты, по большей части, с трупами!

Гарик возразил:

- Я – эксперт, а не лавочник. Ваш Парнас тут не при чем. Когда у нас в морге, в рамках «новой хозяйственной деятельности», стали вводить платные услуги, то я сразу сказал шефу:

- Увольте меня от этого дела. Не стану я брать деньги по, хер знает, какому прейскуранту цен, с родственников убитых, повешенных, погибших в автоавариях. Хоть выгоняйте с работы!  Другое дело, если мне добровольно выкатят бутылку водки, то, за упокой души усопшего, я, разумеется,  выпью. А брать бабки за смерть – для меня за падло!

- Да у тебя принципы? Поэтому ты и ходишь пешком, когда твои санитары разъезжают на авто, - съехидничал сыскарь Володя.

- Ты тоже не на иномарке ездишь, - вернул ему Гарик.