Криминальная история России. 1989-1993. Люберецкие. Парни из Солнцева

– Как кто? – ответил Страхов. – Во-первых, я являюсь постоянным консультантом, адвокатом Валентина Сушкова по бизнесу. А это мой коллега, которого я привлек для защиты по уголовному делу.

– Значит, вы будете основным адвокатом? – спросил следователь, пристально глядя на меня. Я пожал плечами:

– Может быть.

– Как я понимаю, вы уже немного поговорили со своим подзащитным?

– Не совсем…

– Нам требуется время, – неожиданно сообщил следователь. – Особо сложного допроса сейчас не будет, поэтому я предлагаю начать. Не возражаете?

– Не возражаем, – почти одновременно ответили мы.

– Тогда приступим. Итак, должен вам напомнить… – И следователь начал произносить традиционные фразы, необходимые при заполнении протокола допроса.

Валентин Сушков нехотя давал ответы: фамилия, год рождения, место рождения и так далее.

Наконец наступило время самых главных вопросов.

– Итак, каковы были ваши взаимоотношения с потерпевшим, Михаилом Кузьминым? – спросил следователь Филиппов.

– Нормальные отношения.

– Какие – дружеские или враждебные?

– Сказал же, нормальные, – повторил Сушков. – Не дружеские, не враждебные.

– Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому. С какой целью вы прибыли в кафе «Ласточка», где впоследствии был убит потерпевший?

– С целью переговоров.

– А кто предложил приехать в «Ласточку» – вы или Кузьмин?

– Мы днем созвонились, Кузьмин предложил встретиться. Ему было удобно разговаривать в «Ласточке».

– Почему именно там, а не где-нибудь в другом месте?

– Я не знаю, у него спрашивайте.

– Перестаньте паясничать, – раздраженно сказал следователь, – вы прекрасно знаете, что его уже нельзя ни о чем спросить, поскольку он убит вами!

– Я его не убивал.

– К этому мы еще подойдем, – спокойно парировал следователь. – Итак, вы не можете сказать, почему вы приехали именно в «Ласточку»?

– У него там какие-то дела были.

– Ясно, какие там дела, – следователь улыбнулся и взглянул на оперативника. – Долю он там снимал. Он же «крышу» этой «Ласточке» делал.

Оперативник кивнул в подтверждение сказанному.

– Значит, он туда приехал долю снимать. А цель вашего разговора какая была?

– Ничего интересного, личные отношения.

– Позвольте! – повысил голос следователь. – Какие могут быть личные отношения? Вы должны назвать следствию тему вашего разговора.

– Минуточку, – вмешался я в разговор. – На мой взгляд, следствие оказывает давление на подзащитного. Он имеет право не свидетельствовать против себя, – я сослался на статью 51 Конституции, – и вы оказываете на него прямое давление.

Следователь замолчал. Через несколько секунд он продолжил:

– Хорошо. О вашем разговоре в кафе. Когда было двадцать три часа тридцать минут, вы начали беседовать. Так?

– Не помню, – сказал Сушков.

Я подумал про себя: «Правильно говорит, грамотный парень!»

– В кафе еще кто-нибудь находился?

– Ну, была там какая-то буфетчица, потом еще то ли повар, то ли официант, я его не разглядел. Потом он ушел. Буфетчица торопилась домой.

– Позвольте поинтересоваться, где была ваша охрана и охрана авторитета Кузи?

– Моя охрана и охрана Миши Кузьмина стояла на улице, у машин дежурила.

– Следовательно, они не были в кафе?

– Нет, не были.

– Могли они что-то видеть?

– Извините, – снова вмешался я, – по-моему, эти вопросы нужно задавать охране.

– Спросим, обязательно спросим, – кивнул Филиппов. – Просто меня интересует мнение Сушкова.

Но Сушков понимал, что никаких мнений ему высказывать не надо.

– Я не знаю, – ответил он.

– Хорошо. Итак, с ваших слов получается, что в кафе никого не было. Расскажите, пожалуйста, как произошло убийство.

Я замер. Неужели Сушков станет сейчас что-то рассказывать?! Но тот, взглянув на меня и будто поняв, о чем я думаю, тут же сказал:

– Я не знаю, как произошло убийство.

Я с облегчением вздохнул. Грамотно отвечает и очень хорошо держится!

– Как же вы не знаете, если в кафе вы были только вдвоем?

– Да так. Когда буфетчица ушла, Кузя попросил ее выключить магнитофон с телевизором, там какая-то музыка была. Я пошел сам выключать, а потом направился в туалет.

– Затем пошел в туалет, – повторил слова Сушкова следователь, занося их в протокол. – А дальше что было?

– А дальше я вернулся. Смотрю – Миша сидит за столом, а из груди его торчит рукоятка ножа.

– И что? Кто же убийца?

– Я этого не знаю. Я никого не видел.

– Как же вы вошли и не видели убийцу? Вы же говорите, что там никого, кроме вас, не было?

– Я не убивал, я уже сказал! – повторил Сушков.

– Хорошо, это ваше право, – махнул рукой следователь. – Только имейте в виду, что мы докажем совершенно обратное.

– А это ваше право, – ответил Сушков.

– Хорошо. Вернемся немного назад, – Филиппов отодвинул листок протокола. – В каком году вы познакомились с погибшим?

– Я точно не помню. Но мы знакомы с самого детства.

– Примерно с какого возраста?

– Где-то в восемь или в девять лет познакомились.

– То есть в двенадцать лет вы уже были с ним знакомы?

– Да, были.

– Хорошо, – следователь загадочно посмотрел на оперативника. – Из этого следуя, мы можем предположить, что вы вместе были в составе молодежной банды, которая именовалась люберами, насколько нам известно.