Криминальная мистика

Станислав Крячко прибыл в клинику Кащенко в десятом часу утра и не без труда уладил вопрос о возможности поговорить один на один с задержанным им вчера Штупновым. Войдя в палату-одиночку, пропахшую карболкой, он увидел Кирилла, сидящего на кровати в больничной пижаме, правая рука его висела на перевязи, а на плече был то ли гипс, то ли компресс. Как видно, проводя прием, Стас не рассчитал своей бычьей силы и крепко повредил связки плечевого сустава Штупнова.

– Кирилл, это – оперуполномоченный уголовного розыска, он хочет с тобой поговорить, – пояснил санитар, который проводил гостя до палаты.

Тот, не поднимая головы, молча кивнул в ответ. Сейчас на себя вчерашнего он не был похож даже близко. Стас присел на привинченный к полу стул у небольшого стола и деловито произнес:

– Добрый день, меня зовут Станислав Васильевич. Скажи, Кирилл, какова была цель твоего недавнего побега?

Штупнов около минуты продолжал молчать, после чего приподнял голову и, исподлобья взглянув на гостя, хрипло произнес:

– Хотел отомстить своей училке, Анисимовой. Она жива?

– Да, жива… – нейтральным тоном ответил Крячко.

– Хорошо… – как бы даже с облегчением вздохнул Кирилл. – Я и сам не знаю, что мне стукнуло в голову… Ну, вот как-то так пришло, что это она во всем виновата. Пришло, и все тут.

– А в чем именно виновата? Она сделала что-то очень плохое? – спросил Станислав.

– Нет… Была, как и все… Сам не пойму, почему именно она. А-а! Она когда-то при всех обсмеяла мой костюм. Да! Это было. Я тогда сильно разозлился на нее. Хотя, если разобраться, она была права. Ой-ей-ей!.. Ой, жизнь моя, жизнь! Толком еще и не началась, а вот уже и конец…

– Почему конец? – уточнил Стас, правда, лишь для поддержания разговора, поскольку это сетование звучало риторически.

Кривововато усмехнувшись, Кирилл сокрушенно покачал головой:

– А какая может быть жизнь у чокнутого, у припадочного? Откуда быть семье, друзьям, какому-то будущему?! Тут я и издохну. И чем скорее, тем лучше… Пропади он пропадом, тот медный крест!

На вопрос Станислава Штупнов пояснил, что речь идет о медном распятии, которое он еще в детстве нашел на старом кладбище. В тот день со своими друзьями он отправился погулять по окрестностям Яркина. Только что прозвенел последний звонок учебного года, и будущие шестиклассники решили ознаменовать его, как они называли, «чудильней». То есть какими-нибудь проделками, иногда даже хулиганистыми, выходящими за рамки здравого смысла.

Местом проведения «чудильни» стала старая часть поселкового кладбища, где еще сохранились старинные купеческие захоронения. Бродя меж могил, «чудильщики» на чьей-то могиле подрисовали фломастером усы мраморному ангелу, у которого кто-то отбил руки и крылья, и надели на него, закрепив булавками, найденные на свалке драные семейные трусы. На некоторых надгробиях написали шутовские «поминалки», наподобие: «Дрыхни спокойно, чувак! Один хер, ничего хорошего тут нет!»

Проходя по одной из заросших травой дорожек, Кирилл неожиданно увидел что-то тускловато блеснувшее на солнце. Раскопав землю, он достал позеленевшее медное распятие, какие обычно вкладывают в руки умершим, и с криком «чур, мое!» показал свою находку приятелям. Однако те отчего-то завидовать ему не стали. А самый старший из компании посоветовал выбросить распятие, кинув его через левое плечо и сказав: «Как пришло, так и ушло». Но Кирилл, подозревая, что его собираются «развести, как лоха», объявил, что крест оставляет себе.

– Ишь, какие хитренькие! – показал он приятелям язык. – Я сейчас брошу, а вы сцапаете. Нашли дурака!..

Дома он спрятал распятие среди своих мальчишеских «сокровищ» и вскоре о нем совсем забыл. Но однажды его почему-то вдруг потянуло на кладбище, а поскольку никто из приятелей идти туда не захотел, он пошел один. В тот день были похороны. Одетые в траурные одежды родственники какой-то молодой женщины прощались с умершей, оплакивая ее преждевременную кончину. Наблюдая со стороны за скорбной церемонией, Кирилл неожиданно для себя ощутил нечто противоположное скорби – какое-то затаенное удовольствие от созерцания происходящего.

С той поры он стал бывать на кладбище очень часто. Чьи-либо похороны для него были настоящим праздником. В глубине души он понимал, что это ненормально, и, скажи о своих настроениях приятелям, они бы его высмеяли и объявили шизиком. Впрочем, к той поре Кирилл с ними уже не дружил, теперь он был сам по себе.

Придя как-то на кладбище, он увидел там компанию молодых людей во всем черном, которые называли друг друга не по именам, а прикольными кличками – Паук, Упырь, Крокодил. Судя по всему, они приехали сюда из Москвы – невдалеке от кладбища стояли две «девятки». Заметив Кирилла, один из незнакомцев – во фраке и цилиндре, поманил его к себе:

– Эй, малец, греби сюда!

Расспросив его о том, что он здесь делает, парень во фраке, назвавшийся Скорпионом, объяснил, что они – «готы», которым нравится все черное, мрачное, кладбищенское. С той поры Кирилл, получивший кличку Зомби, стал встречаться с ними регулярно. Он купил черную одежду, капюшон-накидку сшил себе сам – Скорпион показал, как это делается, и в шестой класс пришел уже законченным «готом». Правда, в школе особо афишировать свое увлечение он не решался, а вот в медучилище – он туда и пошел только из-за того, что хотел по его окончании работать где-нибудь в морге, – развернулся вовсю.

– А Перлинова Артема не помнишь? Он одно время состоял в вашей компании, – поинтересовался Крячко.

– Как? Перинов? А, Перли-и-и-нов… Не помню. Хотя… Может быть, и состоял, – на заросшем щетиной лице Штупнова отразилась гримаса недоумения.

– Он хорошо в компьютерах разбирался, – напомнил Стас.

– А-а! Понял, о ком базар… У нас его Гигагробом звали. Ну, сначала – Гигабайтом, а потом, как купил себе ранец-гроб, – Гигагробом. А он чего?

– Да сам-то он вроде ничего… – усмехнулся Крячко. – Компьютерный «овощ», которому все сущее «по барабану». Вот с его отцом проблемы – несколько дней назад пропал без вести. Как раз в ту пору, когда ты был в бегах. Вы с ним не встречались?

– А… хер его знает? Если его карточка есть, может быть, где и видел?

– Хм… – отчего-то окончательно теряя уверенность в том, что его собеседник может быть причастен к исчезновению Евгения Перлинова, едва сдержал зевок Стас. – Тут фишка-то вот в чем. Мне говорили, что ты со своими «готами» был очень недоволен уходом Артема… Ну, Гигагроба, и поэтому посылал записки их семье с угрозами и проклятиями.

Выслушав Станислава, Кирилл хрипловато рассмеялся:

– Да не я эти писульки корябал… Девка у нас одна была, кликуха – Крыса. Она на него запала. Хотя… Скорее всего, на «бабло» его бати. У того, говорили, «бабок» – немерено, хоть лопатой греби. Она наших пацанов подбивала и у школы его встречать, и к его дому в Осинки моталась. Только у нее ничего не вышло. Зря время потратила.

– А где она сейчас? Как ее зовут? – сразу оживился Крячко.

– Как ее звали – вообще без понятия, – дернул здоровым плечом Штупнов. – Да ее сейчас и не найти. В смысле, живой. Год назад сама вздернулась в каком-то гараже.

– Неужто из-за Гигагроба? Вроде того, несчастная любовь? – выжидательно прищурился Стас.

– Да где там! У нее всякой и разной «любви» и без Гигагроба хватало в избытке. Крыса у нас была деваха общительная, большая любительница этих самых дел. Она обожала совокупляться на свежих могилах, причем сразу с несколькими кавалерами. А в петлю чего полезла? Дело-то обычное… Сначала – «травка», потом – на «иглу села», ширяться начала. «Готы» вообще-то не долгожители. Куда стучишься, туда и впускают…

– Ну, все понятно… – поднимаясь со стула, задумчиво заключил Станислав. – Вопросов больше нет. Хотя… Ты не слишком обижаешься, что я вчера вот так – руку?..

– Жаль, что не пристрелили, – поморщился Штупнов. – И я бы сейчас не мучился, и другим мороки было бы меньше…

Покидая клинику, в вестибюле Крячко разминулся со священником в будничном черном одеянии, с посохом и большим наперсным крестом. Проходя мимо Станислава, старик, смиренно склонив голову, вежливо поздоровался.

– Здравствуйте, батюшка, – оглянувшись, улыбнулся тот. – Вы, как я могу догадаться, к Кириллу Штупнову?

– А вы как догадались? – тоже остановился священник.

– Интуиция…

– А вы, я так понимаю, из органов? – окинул Стаса внимательным взглядом старик.

– Ого! Один – один! – рассмеялся Крячко. – Ну, и как, на ваш взгляд, шансы у него есть?

– Все в руках Господних… – вздохнул священник. – Я с ним уже встречался, еще до его побега. Трудный случай. Очень трудный! Тут можно надеяться только на чудо. Слишком долго этот молодой человек срастался душой с бесами, с той жизнью, какую праведной никак не назовешь. Он ведь и общаться-то со мной согласился только потому, что на мне черное одеяние, напоминающее ему одежды «готов». Молюсь за его духовное и телесное выздоровление…

Из клиники Стас направился в Осинки, где планировал взять подробную информацию о телохранителях и водителе Перлинова. Дав газу, он вырулил на оживленную улицу и направил своего «мерина» в сторону МКАД, чтобы там свернуть к элитному поселку. Минут через сорок он был уже у въезда на территорию и, прибыв на улицу Радостную, остановился у знакомых ворот. Выйдя из машины и нажав на кнопку звонка, увидел охранника, идущего к воротам. В отличие от плотного, основательного Волкова, этот был потоньше, зато выше ростом.

– Вам кого? – спросил он, изучающе глядя на незнакомого гостя.

– Вы – Федор Трушакин? – поинтересовался Станислав.

– Да… – кивнул охранник и тут же уточнил: – Вы, наверное, из угрозыска? Дмитрий мне рассказывал.

– Из угрозыска. – Стас показал удостоверение. – Мне вот что требуется. Нужна информация о Жданкине, Храпулине и Брынчуке. Они трудоустроены в «Векторе успеха»?

– Да, и мы, и они – штатные работники компании, – подтвердил Трушакин. – Личные дела хранятся в отделе кадров главного офиса. Но и здесь тоже есть личные карточки с дежурной информацией. Принести? Вы входите. Если хотите, можете пройти со мной в «дежурку», – и он отщелкнул калитку.

– Ничего, я и здесь подожду.

Войдя во двор, Крячко огляделся. Здесь все было как и в прошлый раз. Несмотря на вчерашний заморозок, продолжали цвести клумбы и даже били струи фонтанов. Из-за угла дома, за которым простирался сад, вышел Павел Васильевич. Увидев Станислава, он круто свернул в сторону ворот и, приятельски улыбаясь, направился к нему.

– Кого я вижу! Как наши дела? Что нового в мире сыска?

– Пока все по-старому, – придавая голосу бодрый тон, ответил Стас. – К тому же что спрашивать меня о делах, если вам достаточно подойти к любой из яблонь и поинтересоваться новостями. Вон, вчера было – строго по расписанию. Сначала, как это вы назвали, ведро, а потом – слякоть. Синоптики посрамлены.

Пожелав Станиславу успехов, Павел Васильевич пошел к дому.