Криминальная Москва

Сережа вышел и вернулся с отцом, Николаем Сергеевичем, высоким, веселым, очень расположенным человеком.

— Читал «Три мушкетера»? — спросил он.

— Конечно.

— Помнишь алмаз королевы, который потом продал Д’Артаньян?

— Чтобы найти герцога Букингема.

— Правильно. Смотри.

Николай Сергеевич расстелил на столе кусочек черного бархата и положил на него желтоватый, плохо ограненный камень.

— Неужели это он? — разочарованно спросил я.

— Нет, это не он, просто похожий. А вот хорошо обработанный бриллиант.

На бархат лег кусочек стекла с острыми гранями. Я смотрел на них и никак не мог понять, в чем же красота и неведомая сила этих камней.

Впрочем, понять это я не могу и по сей день. Но тем не менее именно эти камни лежат в основе чудовищного количества самых кровавых преступлений. Когда-то человек, выдвинувший хорошо известную идею, которая должна была овладеть массами, пообещал из золота делать унитазы, а драгоценные камни раздавать детям как игрушки. Насчет золотых унитазов мне пока слышать не приходилось, а вот бриллиантами действительно тешились дети. Только давайте задумаемся: чьи?

В 1967 году мой товарищ, генерал милиции Эрик Абрамов, рассказал мне интересную историю. Рассказал и взял с меня слово, что, пока он жив, я не использую ее в своей писательской работе.

А как я мог тогда использовать эту информацию? Никак.

Ни одна газета, ни один журнал не осмелились бы опубликовать эту крамолу на своих страницах. Если бы я использовал ее в романе, повести, сценарии, зоркое око Главлита не только вымарало бы ее, но и отправило представление на автора в ЦК КПСС, а те приказали бы знаменитому Пятому управлению КГБ заняться сочинителем вплотную.

Такие были нравы в годы строительства развитого социализма, поэтому всю собранную мною информацию я стараюсь «выдать на-гора» нынче.

Но вернемся к рассказу моего товарища.

В те годы, о которых пойдет речь, был он капитаном, начальником БХСС Советского района. На эту должность его перевели, как тогда говорили, «в порядке оздоровления кадров» из уголовного розыска. Лихим опером считался мой друг Эрик Абрамов, лихим и цепким.

Именно он «поднимал» тогда знаменитое «кожевенное дело» — крупные хищения на кожкомбинате.

Они проводили обыск на даче в Малаховке.

— Ищите, ищите, капитан, — зевнув, сказал хозяин дачи, разбуженный слишком рано по воскресному времени, — только я молчать не стану, я прокурору напишу. Генеральному, товарищу Руденко.

— Ваше право. — Абрамов повернулся к участковому. — Пригласите понятых, лейтенант.

— Я в ЦК напишу. Бериевские времена год как кончились. Я не позволю произвол чинить, позорить честных тружеников!

Два часа обыска ничего не дали. Хозяин сидел на крыльце в желтой майке, синих командирских галифе и тапочках на босу ногу. Он курил и усмехался зло и торжествующе.

Абрамов уже мысленно представил себе начало письма на имя Руденко. Таким, как этот, в желтой майке, нужен масштаб. Он еще раз взглянул на хозяина дачи. Тот усмехнулся, достал из кармана пачку «Казбека», закурил.

Но сведения были точными, полученными от надежного агента. Именно этот человек в желтой майке и синих галифе, начальник ОТК комбината, хранит на даче украденную кожу.

Абрамов поймал ненавидящий взгляд хозяина и точно понял, что кожа здесь.

Подошли оперативники, посмотрели на шефа и развели руками.

— Ничего, товарищ капитан.

— Сарай смотрели?

— Перерыли все…

— Ломай стены.

Хозяин бросился к сараю, раскинул руки:

— Не дам! Кто возместит ущерб?

— Я возмещу, — спокойно ответил Абрамов, — лично сам… Если, конечно, ничего не найду.

Кожу они нашли в двойной стене сарая. А под стыком стен обнаружили схрон. В нем был трехлитровый бидон, набитый деньгами, и пол-литровая банка от маринованных огурцов, под крышку заполненная прозрачными камушками.

Находка была столь неожиданной, что Абрамов поехал в местное отделение, чтобы доложить начальству.

— Немедленно приезжай на Петровку, — скомандовало непосредственное начальство.

На Петровке полковник взглянул на банку и спросил:

— Считали?

— Изъяли с понятыми, считать и оценивать будем здесь.

— Поехали.

— Куда?

— На кудыкину гору.

Кудыкиной горой оказалось партийное здание на Старой площади.

В приемной вельможной дамы, занимавшей в ту пору высокий пост, шеф приказал Абрамову:

— Жди.

И исчез с портфелем за дверями, выполненными, как тогда было принято, под платяной шкаф. Такую маскировку, чтобы ввести в заблуждение ворвавшегося террориста, придумали после убийства Кирова.

С той далекой поры нужно было входить в шкаф, чтобы попасть в сановный кабинет.

— Мне стало страшно, — рассказывал Эрик Абрамов, — ведь все эти ценности «висели» на моих капитанских плечах.

Полчаса страха, и полковник вновь появился в приемной.

— Благодарность тебе, Абрамов, от партийного руководства. Большие ценности державе вернул. На, поезжай, оформляй, как надо.

Он протянул портфель Абрамову.

В машине мой друг раскрыл портфель, вынул банку и увидел, что она стала не такой полной, словно один слой сняли.