Криминальное наследство

За этот месяц Лариса виделась с Женькой несколько раз, а прикрывала их Вера, успевшая снять комнату в коммуналке, где и происходили эти тайные свидания… О подруге своей будущей жены Вадим знал исключительно со слов Лары: никакого стремления к личному знакомству ни тот, ни другая не проявляли — обоим было не до того. Сурин, как выяснилось, вообще, был занят большую часть суток то в своем банке, то хлопотами вокруг грядущего брака. А Вера, активно кующая свое светлое будущее в модельном бизнесе, домой приезжала только переночевать, уставшая и вымотанная настолько, что сил хватало исключительно на то, чтобы добраться до кровати и свалиться чуть ли не замертво, чтобы с утра пораньше вновь начать эту круговерть. Усталости способствовала еще и диета, на которую ей предписано было сесть, несмотря на то что демонстрировать девушке предстояло «одежду для полных»…

Вера легко, без каких-либо сомнений, вручила Ларисе ключ от своего съемного жилища, в котором та встречалась с Женькой исключительно днем, а с подругой пересекалась редко, в основном общаясь с ней по телефону: мобильник ей подарил Сурин, а Вера купила себе сотовый сама — для начала какой-то дешевый бэушный аппарат. Но когда подруги все-таки сталкивались, радовались обе этому вполне искренне, и Ларочка, выслушивая Верины жалобы на тяжкую «модельную» жизнь, сочувствовала ей, одновременно все глубже проникаясь мыслью, что, в отличие от Беляевой, ей действительно повезло больше. Сама она не выдержала бы ни дурацкой диеты, состоящей, по Вериным словам, в основном из подножного корма, ни безжалостно выматывающих занятий в танцклассе, за которые к тому же из положенной моделям зарплаты вычиталось аж сто баксов, ни злобной атмосферы, царившей в коллективе девиц, воспринимавших друг друга исключительно как конкуренток.

Однако и для Ларисы тот период был, пожалуй, наиболее тяжелым за все предыдущие недели… Женька вдруг сделался подчеркнуто-нежным к своей любовнице, отчего сама мысль о близкой необходимости лечь в постель пусть и с добрым, заботливым, но абсолютно нежеланным Суриным казалась девушке ужасной как никогда, заранее вызывая во всем ее существе дрожь отвращения… А чего стоил внезапно разразившийся скандал между ней и Лопухиным, когда она принесла ему, по его же просьбе, свой экземпляр уже подписанного брачного контракта?..

Конечно, Лариса предполагала, что Женька не обрадуется, обнаружив, что в случае развода она получит вовсе не так много, как рассчитывал Евгений. Но больше всего девушка надеялась, что Лопухин не обратит внимания на набранный мелким, слепым шрифтом подпунктик, по ее мнению надежно затерявшийся среди остальных таких же и вносивший крайне неприятное уточнение в «разводную» часть: если развод произойдет по причине доказанной де-факто измены жены, последняя не получит вообще ничего… Надежды ее были глупыми и необоснованными: дотошный Лопухин, только поморщившийся на оговоренную в случае развода сумму, пришел в настоящую ярость, обнаружив упомянутый подпунктик… Случилось самое страшное из того, чего так боялась Лариса: отныне никаких встреч на Вериной квартире, видеться будут исключительно в общественных местах в присутствии его дружка Василия и исключительно на правах старых знакомых-земляков…

С Ларисой сделалась истерика: разве она виновата, что Сурин внес такое условие в контракт? Как, спрашивается, могла она повлиять на него, как?!

— Идиотка! — орал в ответ Лопухин. — Да очень просто! Изобразила бы оскорбленную подобным предположением невинность, слезу пустила. Да умная баба на твоем месте такую бы пьесу разыграла! И старый хрыч сдался бы — сто процентов…

— Тогда я вовсе не пойду за него замуж! — разъярилась в свою очередь Лариса. — На хрен он мне сдался, если ты… ты…

Она топала на Лопухина ногами, плакала и унижалась, и в итоге еще раз внимательно изучивший по второму кругу контракт Евгений нашел путь к «консенсусу».

— Ладно… Что сделано, то сделано, — буркнул он. — Придется пару лет конспирироваться максимально… Да не реви ты, кончай в конце концов икать и квакать, если не хочешь, чтобы затея наша вообще провалилась… Значит, так. Мужик не дурак — даже сумму, которую ежемесячно намерен выделять тебе на ведение хозяйства, и то оговорил. Половину будешь передавать мне. Или Василию, ясно? И со счета, который он на тебя открывает, чтоб ни копейки не брала. Он-то в любом случае и при любом разводе тебе остается. Не то чтобы бешеные бабки, но и сто тысяч «зеленых» на дорожке не валяются…

— А если… А вдруг я не сумею с хозяйством управиться на половину денег? — испугалась Лариса. — Знаешь, какой у него дом? Дворец целый, а не дом! Я там один раз была, но ничего не запомнила.

— Я тоже был, не сомневайся! — ухмыльнулся Лопухин. — Ничего, управишься. Обслугу и охрану оплачивает он, отдельно.

— Женька, я боюсь… Я же никогда никакого хозяйства вообще не вела.

— Вот и хорошо! По крайней мере, на первых порах, если муженек обнаружит недостачу, на свою неопытность и спишешь! Мол, понятия не имею, почему так получилось.