Криминальные будни психиатра

Я знаю, как причинять боль,
Я знаю, как убивать.
Я знаю, что можно показывать
И что нужно скрывать.
Я знаю, когда нужно говорить,
И знаю, когда можно прикоснуться.
Никто никогда не умирал от того,
что хотел слишком многого.

И целого мира мало,

Но это хорошее место для старта, любовь моя
Если у тебя достаточно сил, то
Вместе мы можем расколоть мир, любовь моя

И целого мира мало,

И целого мира мало…

«А ведь Кулинар может продолжить убивать в городе», — подумал Савелий, и где-то в области сердца тревожно заныло. На складе его вычислить не могут, а уж в мегаполисе и подавно не найдут. Это ж сколько он дел натворит, пока случайно не попадется? Таких же чаще всего ловят случайно. После дождичка в четверг, сразу после того, как рак на горе свистнет. А что? Почувствует, что на складе стало горячо, то есть опасно, уволится и начнет действовать где придется. Или же устроится на какое-нибудь многолюдное предприятие, например, в гипермаркет или на какой-нибудь завод, и продолжит там свою черную «кулинарию». А потом о нем снимут сериал, про Мосгаза[17] ведь сняли, хоть и перевернули все с ног на голову.

Кулинар, Кулинар, где тебя искать? Вечное сияние чистого разума бессильно перед твоими уловками. Или ты никакой не Кулинар, а притворщик?

Ну а если притворщик?

Навалить целую гору трупов, чтобы спрятать один? Первым на ум приходит директор комплекса, он же его совладелец. Его убийство могло бы оказаться на руку компаньону, но компаньон потерял сына, убитого тем же Кулинаром. Единственного, между прочим, сына, единственного ребенка, единственного наследника.

А если хотели убить Высоцкого-младшего, то чего ради тянуть за ним такую длинную цепочку? Уместнее, логичнее всего было бы остановиться на убийстве директора Николая Николаевича. Тогда бы все решили, что директор и есть главная цель убийцы. Концы в воду, следствие направлено по ложному пути, преступник торжествует.

Все-таки как бы цинично это ни звучало, у каждой бесценной жизни есть своя «цена», то есть, выгода, получаемая убийцей. Выгода, конечно, может быть разной. Тот же Шарабчиев мог классе в седьмом обидеть кого-то из одноклассников. Как-нибудь — по носу дать незаслуженно, обозвать при девочках непечатно, списать не дать на решающей контрольной. Нет, насчет «списать» можно и не думать, потому что те, у кого списывают, становятся не водителями погрузчиков, а кем-то повыше. Ну, пусть не списать, пусть девушку увел, не суть важно. Важно то, что в душе обиженного зрела злость. Зрела-зрела и дозрела наконец — выплеснулась на складском комплексе ЗАО «Верни», да как выплеснулась… Нельзя на все сто процентов отвергать подобную возможность, потому что в жизни случается все, в том числе и невозможное, но не верится в то, что целью Кулинара мог быть Шарабчиев.

Нет, это не Шарабчиев.

И тем более не диспетчер Делюшкевич. Ее скорее бы убили на родине, дома. Какой смысл дожидаться, пока она в Москву свалит, ехать за ней и убивать? Бред!

Может, все-таки главная цель — кладовщик, которого убили последним? Но пять трупов до того? И один из них — директорский? В голове не укладывается…

А если рассортировать убийства по степени риска? Наиболее рискованное — вынужденное, а все остальные — наугад, для прикрытия. Тогда получается, что целенаправленно хотели убить или директора склада или Нину Луковскую из отдела персонала. Они убиты в административном корпусе, где на единицу площади приходится больше народа, чем на складах, где все постоянно снуют по коридору из кабинета в кабинет, где риск нарваться на нежелательного свидетеля очень велик. Это тебе не складская камера и не зарядная, особенно вечером, когда народу на складе остается мало.

Значит — Луковская или директор… А может, оба они что-то знали? Интересно, не было ли между ними любовной связи? Нет, не было, можно даже не звонить Виталию с уточнениями. Во-первых, братец сейчас перманентно не в духе, и это закономерно, потому что трясут его (и его коллег) с этим чертовым Кулинаром по нескольку раз на дню. И у Ирины спрашивать не надо, потому что, и это уже во-вторых, если бы Луковская была директорской любовницей, то об этом все бы знали, обсуждали, судачили, и до Савелия бы дошел сей факт, сто пудов бы дошел.

А что тогда еще может их связывать?

Не мог же директор оказаться свидетелем убийства Луковской? Тогда бы или-или — или же убийца расправился бы с ним сразу, или же директор убийцу сдал бы. Ах, сплошные «бы». Если бы да кабы, да во рту росли грибы… Бред! Свидетелей убирают сразу, до тех пор пока те не расколются.