Криминальные кланы

Киллер был бы почти совершенным, если бы не еще одна обязательная примета профессии – никогда не думать. Этот человек не должен задумываться над тем, ради чего он пошел на преступление. Ему не нужно знать ни имен своих жертв, ни видеть в глаза заказчиков. Настоящий киллер неуловим. Те, кого удается схватить, называют вовсе не киллерами, а «мокрушниками» – непрофессионалами, согласившимися на выполнение грязной работы исключительно потому, что так сложились обстоятельства. Истинный киллер невидим. Редко кому из них доводилось попасть в руки правосудия, но если такое все же случалось, то они никогда не доходили до зала суда. Им оставался либо побег, как и поступил Александр Солоник, либо самоубийство в тюремной камере, и последний способ выбрал, например, Мартиросян.

В настоящее время киллер превратился в миф, и это неудивительно, поскольку правосудие постоянно демонстрирует свое бессилие. Нам не известно ни одного процесса над серийным профессионалом-киллером, настоящим, жертвами которого становились банкиры, политики или крупные уголовные «авторитеты».

Заказные убийства раскрываются так редко, что с большим трудом можно понять логику уголовных «авторитетов», которые в одном случае полагают, что жертву достаточно просто испугать, а в другом – ликвидировать без сожаления. Данная профессия – белое пятно, ибо почти невозможно судить о квалификации этих людей, гонорарах киллеров и о том обстоятельстве, как эти гонорары связаны с социальным положением жертвы.

В результате люди поневоле начинают идеализировать киллеров. Миф окрашивает их в демонические тона, и модернизированные гангстеры приобретают ореол геройства: ведь это совершенное орудие убийства, неподконтрольное обществу. Часто институт киллерства оправдывается. Этих современных Робинов Гудов называют «чистильщики», ибо кто, как не они, способны очистить несчастное больное общество от паразитирующих на нем «авторитетов», банкиров, по сути воров, обобравших народ до нитки. Так пытаются найти цель и целесообразность в самосуде, и возникает некая апология убийства, что не нуждается ни в суде, ни в следствии. И не нужно долго думать, чтобы понять: подобный миф рожден постоянным страхом и бессилием, а еще, быть может, просто завистью.

В то же время несмотря на мешанину в умах людей и просто даже в терминологии, по которой каждый уважающий себя кримининолог без труда объяснит, в чем разница между просто киллером и суперкиллером, когда никто не может пожаловаться, что не знает хотя бы одного мифа о знаменитом серийном убийце с именем или безымянном, можно все же с уверенностью утверждать, что институт киллерства в России существует. Мало того, у него есть совершенно определенные приметы.

Поскольку киллерство является своего рода профессиональным палачеством и притом несанкционированным законодательными органами, то создается иногда впечатление, будто данная система намеренно поощряется откуда-то сверху; при этом принято зловещим шепотом называть знаменитую аббревиатуру, состоящую из трех букв.

Некоторые журналисты даже берутся утверждать, что еще в доперестроечные времена наемные убийцы использовались этой немного зловещей организацией для борьбы с наркодельцами, а заодно и с преступностью, которая все больше начинала приобретать черты организованности. Естественно, что практика подобного рода совершенно незаконна, но обществом воспринималась как совершенно естественная, ибо как еще иначе могли вести борьбу честные служители закона на фоне всеобщей коррумпированности, в том числе партийной номенклатуры и самого высокого руководства? Ведь практически ни одно дело о коррупции так и не прозвучало в российском суде.

Очень часто можно услышать мнение, что в то время, когда Юрий Андропов пришел к руководству страны, то, как первый чекист СССР он прежде всего сформировал подразделения В и С, перед которыми поставили четкую цель: ликвидировать любыми методами (читай – силовыми) верхушку организованной преступности. Специально отобранных для этой цели сотрудников обучали по высшему классу в антитеррористическом управлении КГБ. Они изучали боевые искусства, которые позволяли бы в совершенстве овладеть как стрелковым, так и холодным оружием. Секретных сотрудников обучали виртуозному владению устанавливания и приведения в действие самодельных взрывных устройств. Эти люди умели чрезвычайно эффективно проводить допросы и знали много очень, мягко говоря, специфических наук.

Когда подготовка сотрудников считалась законченной, из них формировались мобильные группы, которые затем вливались непосредственно в преступную среду. На «зоне» они вербовали «авторитетов», которые впоследствии, выйдя на свободу, поддерживали их уже там.