Криминальные кланы

Довольно скоро довелось Винченцо познакомиться и с главой Корсо дей Милле, Филиппо Маркезе по прозвищу Баклажан. Он и по виду напоминал этот овощ: такой же коренастый и плотный. Однако на этом сходство с безобидным овощем и заканчивалось. Он был не менее жесток, чем маньяк Башмачок, с которым он любил работать в паре, а его власть казалась поистине безграничной. Маркезе значительно усилил свое влияние на Сицилии, породнившись с семьями влиятельных капо, особенно с кланом Корлеоне, имеющем все возрастающий вес в Капитуле. Он выдавал своих родственниц замуж за корлеонских убийц, за «людей чести» из кланов Цанка и Тиннирелло. Теперь все они были связаны намертво: ведь, как известно, брачный обет в понимании сицилийца могла нарушить только смерть, а кровные узы превыше всех остальных. В конце концов, Маркезе хотел навести на мысль глав семейств, что он, проникший при помощи кровных связей практически всюду, едва ли не всем по какой-нибудь линии приходившийся родственником, — просто идеальный представитель интересов семей.

О силе Филиппо Маркезе Винченцо прекрасно был осведомлен, и не понаслышке. Все предприниматели его территорий послушно платили дань Баклажану; если же кто-нибудь отказывался, то на следующее утро обнаруживал, что его заводик или магазинчик буквально сровняли с землей. Это были первые «подвиги» Колокольчика. Однажды Винченцо стал свидетелем того, как Маркезе швырнул в официанта кафе огромное блюдо, разбив ему до крови лицо. «Ты не умеешь как следует обслуживать клиентов! — орал при этом Маркезе. — Тебе только мусорщиком работать, а не гарсоном! Может, хотя бы теперь ты запомнишь, кто именно настоящий хозяин твоего поганого заведения!»

За Маркезе числилось огромное количество убийств, однако у полиции всегда не находилось достаточных улик или оснований для того, чтобы отправить этого человека на нары. Он, конечно, числился в розыске, но каждый раз влиятельные люди в недрах законодательной власти полагали за лучшее не связываться с ним. А Баклажан, уверенный в полной собственной безнаказанности, не считал нужным ни прятаться, ни хоть сколько-нибудь менять излюбленные привычки. Но даже в том случае, если бы ему взбрело в голову спрятаться от правосудия, то он нашел бы убежище во множестве своих логовищ, удобных и отлично оборудованных, о которых полиция ничего не знала, но о которых уже был достаточно наслышан новичок в мафии по кличке Колокольчик.

Филиппо Маркезе крайне болезненно относился к действиям людей, которые считал для себя оскорбительными, а что расценивать как оскорбление, капо решал для себя сам, исходя исключительно из субъективных понятий.

Так, например, однажды ему доложили, что двое молодых налетчиков, Маурицио Ло Версо и Джованни Фаллука, обчистили почтовый вагон неподалеку от Палермо. Едва Маркезе узнал об этом, он буквально вышел из себя. «Они украли мою идею! — орал он. — Они должны ответить за это! Гроза и Колокольчик, немедленно займитесь этим!»

Братья отправились в один из баров, завсегдатаями которого, как они прекрасно знали, были Маурицио и Джованни. Так оно и оказалось: оба молодых человека сидели в самом углу темного зальчика, потихоньку о чем-то переговариваясь. Винченцо и Гроза, поздоровавшись, подсели к ним, и вскоре старший брат завел разговор: «Дело есть неплохое и верное, — начал он. — Есть тут у меня один человечек на примете, который может навести на кое-какие ювелирные магазины, побрякушки поможет взять без шума». И не давая опомниться собеседникам или даже вставить хоть одно слово, заявил: «И к чему нам откладывать, когда все складывается так удачно. Этот человек уже ждет нас. Пойдемте с нами, мы вас проводим. Это совсем недалеко».

Он казался выглядеть как можно естественнее, и даже Колокольчик на мгновение поверил, что в его голосе звучит настоящее дружелюбие. Ни о чем плохом не подумали и Джованни с Маурицио: не все же обладают способностью Кориолана чувствовать опасность всей кожей, а потому они поднялись из-за стола и проследовали за братьями, которые усадили их в синий «фиат».

Маурицио Джованни знал с детства, хотя и не особо дружил с ним. Он знал, что того прозвали Маленький Папа, потому что однажды мальчишка потерял отца и целый день ходил по городу с залитым слезами лицом, спрашивая каждого прохожего: не видел ли хоть кто-нибудь его папу? И вот теперь Маленький Папа почувствовал то забытое волнение, граничащее с паникой по мере того, как «фиат» все дальше удалялся от бара, а встреча с неким ювелиром все больше представлялась фантомом. «Ты не ошибся, Гроза? — с тревогой спросил он. — Мы так долго едем, это странно…» — «Сиди спокойно и не дергайся, — бросил ему Гроза через плечо. — Уже, считай, подъезжаем».