Криминальные кланы

Мейеру это порядком надоело, и он поведал всем, что у него обнаружили рак и он того и гляди умрет. Как ни странно, подобное положение дел пришлось полиции по вкусу. Раз этот хитрюга сам помрет, то не стоит и время на него переводить: у стражей порядка имеются дела поважнее. Впоследствии оказалось, что раковая опухоль в организме несчастного Мейера благополучно просуществовала еще 60 лет.

В 16 лет Мейер совместно с Лучано и Багси Сигелом открыл подпольный игровой зал. Дела у друзей быстро пошли в гору, и вскоре их капитал составил 3000 долларов. По совету Мейера Лучано немедленно отправился в банк, где выяснил, имеют ли право несовершеннолетние открывать собственные счета и каковы там проценты. Новости, принесенные Сальваторе, немало порадовали всю юную троицу. Они отправились в тот банк и через час вместо 3000 долларов имели уже 8000. Используя идею Лучано, они снимали наличными чужие вклады, а их капитал рос поистине стремительно, и при этом мошенники не делали ни единого выстрела. Этим можно было действительно гордиться. Когда их совместный капитал достиг четверти миллиона, троица положила свой общак на счет в другом банке.

Правда, бдительные друзья не дремали. Как оказалось, они внимательно следили за успехами Мейера и Лучано и доказали это в 1919 году: в игорный дом юных предпринимателей ворвались шестеро громил, разломали всю мебель и избили игроков, на свое несчастье оказавшихся в том месте в тот час. Мейер понял, что таким образом сицилийский дон Массерио дает понять: делать дело не возбраняется, но отстегивать кое-кому часть прибыли тоже не мешает.

Мейер обиделся всерьез, но вида не показал. До поры, до времени, — так решил он. А Массерио не желал отставать от него. Он даже исхитрился переманить друга Мейера Лучано, заставив его поступить к себе на службу в должности командира десятки пиччотто. Впрочем, у Лучано имелся собственный взгляд на сложившуюся ситуацию. Если уж его и вынудили вступить в семейство, то рвать отношения с Мейером он не собирался, что бы там ни утверждал дон Массерио. Мейер тоже старую дружбу не забывал и не раз выручал Лучано весьма полезными советами, благодаря которым вскоре его сицилийский друг оказался гораздо состоятельнее дона, командовавшего им.

И если Лучано мог обманываться насчет Массерио, то Мейер, глядя на ситуацию со стороны, прекрасно понимал, что недалек тот день, когда босс подставит его друга. Так и произошло в тот день, когда Массерио отдал приказ необстрелянному новичку взять у инкассатора сущую мелочь — всего 8000 долларов. Прикрывать юнца велели Лучано. «Он тебя подставляет, разве ты не видишь? — почти в отчаянии сказал Мейер Лучано. — Если всю вашу бригаду заберут, считай, я тебя предупредил». «Мейер, а как мне ребят оставить?» — обреченно откликнулся Лучано. Некоторое время они молчали. «Ладно, — наконец сказал Мейер и снова, как в детстве, посмотрел на Лучано огромными печальными глазами, а его губы были решительно, почти ожесточенно сжаты. — Я ему тебя не отдам».

Слова Мейера Лучано вспомнил в тот момент, когда неожиданно, как по заказу, всю команду взял наряд полиции. Казалось, стражи порядка ждали Лучано с его людьми специально, о чем свидетельствовали их лица землистого цвета, словно они всю ночь не спали. В тот раз срок получили все, кроме Лучано. Мейер сдержал слово. Он выложил едва ли не все свои деньги, но «отмазал друга. Встретив его, выходящего из полицейского участка, Мейер жестко сказал: „Как хочешь, но за это дело надо платить. Сейчас я тебя вытащил, но дело на этом не закончится. Считай, Массерио — мертвец“. „Да, — отозвался Лучано, — и за моих парней тоже кто-то должен ответить“. — „Я скажу, когда мы сделаем это. Жди и делай вид, что ничего не произошло“. Заметив потухший взгляд Лучано, Мейер добавил: — „Мне ты можешь верить, я тебя не предавал“.

Через некоторое время Мейер сказал Лучано: «Пора», и на следующий день тот пригласил Массерио в ресторан, где угостил по-королевски, после чего триггермены, работавшие на него и на Лански, при помощи «томпсонов» успокоили навечно из зарвавшегося дона.