Криминальные прогулки

Вячеслав Витальевич обернулся и удивился еще сильнее. Жена стояла не красная, а, наоборот, бледная как мел и в глазах ее сверкали не огни ярости, а слезы.

– Ты что это? – даже покачнулся от неожиданности Семенов.

Екатерина Илларионовна умоляюще посмотрела на него и вдруг – вау! – бухнулась на колени.

– Не убивай его! – протянула она руки к мужу. – Пожалуйста, не убивай! – Тут слезы просто ручьями покатились из ее глаз и она шлепнулась на ковер лицом вниз.

– Да что с тобой? – бросился к ней Вячеслав Витальевич. – Что такое-то?

Он поднял жену и перетащил ее на кровать. И сам сел рядом с ней, успокаивая. А она все рыдала:

– Не делай этого! Не надо!

Сначала Семенов даже умилился: «Ну надо же, как она за меня переживает!» Потом насторожился: «А за меня ли она вообще переживает-то, а?» Но тут же и отбросил сомнения: «Ну конечно, за меня! Не за Широкова же!»

Однако скоро слезы жены начали его раздражать. В самом деле, не хватало еще из-за бабьей блажи отказаться от такой затеи!

– Ну хватит, – нахмурившись, сказал он. – Перестань.

Но Екатерина Илларионовна все не унималась:

– Не надо! Не надо!

Тогда Вячеслав Витальевич встал, поправил пиджак и сказал:

– Я уже принял решение. И менять его не намерен.

Жена поперхнулась плачем и закашлялась. Он пошлепал ее по спине и добавил:

– Так что можешь не реветь. Я не меняю своих решений.

Прокашлявшаяся Екатерина Илларионовна снова обрела способность к рыданиям, но не издала ни звука, а только устремила на мужа полный мольбы взгляд. Выдержать его было трудно, но Вячеслав Витальевич выдержал. Причем игра в гляделки длилась не так уж долго – вымотанная плачем супруга дрогнула, бессильно опустила голову и притихла.

– Так-то… – сказал мэр, после чего развернулся и вышел из спальни.

Как только за ним захлопнулась тяжелая дверь, жена подняла голову и прошипела:

– Ненавижу…

Соседа Корнева Турецкий еле выпроводил. Этот говорливый мужичок, распираемый сознанием того, что, отдав кассету, выполнил свой гражданский долг, застрял в дверях и, видя в Александре уже чуть ли не коллегу, рассыпался во всевозможных пожеланиях: «Всего хорошего вам, долгих лет, доброй службы, удачной карьеры и чтоб все пули – мимо, а все ордена – на грудь, и всего, всего, всего…» «Спасибо, спасибо… – приложил ладонь к груди Турецкий, а сам в который уж раз мягко подтолкнул мужичка: – Вам сейчас до конца коридора и направо, там лестница. Не забыли?» «Да не забыл! – махнул рукой мужичок и продолжил: – И еще желаю вам побыстрее поймать этого бандюгу! Душегуба этого, будь он неладен и сто якорей ему в… эту… гм… ну понятно куда». «Понятно, понятно…» – кивнул Турецкий и потянул на себя дверь, пытаясь закрыть ее перед самым носом мужичка, что было, конечно, невежливо, но сколько же можно?! Мужичок выставил на пути двери ногу и пообещал: «Если чего нужно – обращайтесь! Обязательно помогу!» «Хорошо, хорошо! – сказал Турецкий и закрыл-таки дверь. – Фу ты…»

Потом он вернулся в комнату. Так. Ну что, надо узнать, кому принадлежит черный автомобиль с пленки. Александр снял телефонную трубку и набрал номер начальника горуправления милиции.

– Никитин на проводе… – донеслось из трубки.

– День добрый, Павел Тимофеевич… – сказал «важняк». – Турецкий беспокоит.

Витя никак не мог прийти в себя. Его же чуть не схватили сегодня! Если б не везенье, то все. И как он сумел почувствовать в том бугае и коротышке с площади ментов? И главное – в самый последний момент уже с места дернулся. Еще несколько секунд – и они сами бы к нему ринулись! И повязали бы, как пить дать повязали бы – с таким амбалом разве справишься! Он так перелобанит, что покатишься по улице, как колесо, оторвавшееся от машины на повороте, – и быстро и криво! Хорошо, хоть те двое из наряда – сержантик да рядовой – хлипкими оказались… «Интересно, – подумал Витя, – выбил я сержанту хоть один глаз или нет? – Он почесал за ухом. – Хорошо бы, выбил… И хорошо бы – два!»

Витя шел по безлюдной улице на окраине города и озирался по сторонам: никого?

Никого.