Криминальные сенсации (Часть 1)

Тот без всякого сопротивления позволил провести обыск. Когда в ящике письменного стола нашли нотариальный акт о вскрытии завещания, из которого следовало, что одна из умерших пациенток, выражая свою последнюю волю, оставила ему несколько тысяч фунтов стерлингов, Адамс даже признался, что за тридцать пять лет работы получил в наследство от пятнадцати других пациенток не меньше 165000 фунтов. Он пояснил Хэннэму, что подобные акты дарения в Англии вовсе не являются чем-то необычным и свидетельствуют лишь о хорошем тоне представителей высшего общества.

Хэннэм попробовал поймать Адамса на каверзном вопросе: "А почему же тогда при кремации вы отрицали факт получения такого наследства?"

Но тот, не раздумывая ни секунды, ответил: "Потому что я не хотел обидеть родственников покойной. Если бы они узнали, что домашний врач имел какую-то часть от наследства, это, возможно, было бы им неприятно. Только поэтому!"

Через два дня после обыска Адамсу пришлось объясняться с мировым судьей, правда, по иному поводу: расследование выявило среди прочего ряд нарушений закона, которые хотя и рассматривались обыкновенно как проступки профессионального свойства, но требовали надлежащего осуждения, коль скоро о них становилось известно. Речь шла о необоснованном назначении лекарственных препаратов и небрежном оформлении историй болезни.

Но и после этого разбирательства Джон Адамс остался на свободе; ему пришлось только внести залог и расстаться с заграничным паспортом. Затем его оставили в покое до 19 декабря, на целые три недели, которые понадобились Хэннэму, чтобы собрать дополнительный обвинительный материал.

В этот холодный зимний день Адамс вернулся после домашних визитов. Едва он запарковал перед домом черно-серый "люкс-МГ" и исчез за тяжелой входной дверью, как на Тринити Триз свернул невзрачный "остин" и тоже остановился перед домом No 6. Из машины вышли Хэннэм, Хьюит и Пью. На этот раз в кармане у Хэннэма был ордер на арест.

- Вы обвиняетесь в убийстве, - сказал главный инспектор, приступая к неизбежным при аресте формальностям.

- В убийстве? - удивленно переспросил Адамс и тут же самоуверенно добавил: - Не думаю, что вы сможете это доказать.

За убийство в то время в Англии еще полагалась смертная казнь, но Адамса, казалось, это не пугало. Он совершенно спокойно распорядился, чтобы экономка уложила в маленький саквояж полотенце, мыло, зубную щетку и пасту, надел только что снятую шляпу и сделал рукой приглашающий жест, словно говоря: "Пожалуйста, можно идти".

Главному инспектору даже пришлось поторопиться с фразой о праве задержанного отказаться давать показания.

- Мистер, я должен обратить ваше внимание на то, что вы не обязаны давать каких-либо показаний. Если же вы их дадите, то они могут быть использованы против вас во время судебного разбирательства, - поспешно проговорил Хэннэм, понимая, что все это сейчас не к месту.

Доктор Адамс не сказал больше ни слова и, похоже, не собирался защищаться от выдвинутых против него обвинений. Хэннэм вынужден был еще раз выполнить предписанные законом формальности. Когда в полицейском управлении Истборна Адамса взяли под стражу, он вторично сообщил ему о причине ареста и добавил:

- Вы не хотите возразить против этих обвинений? Все, что вы скажете, будет зафиксировано в протоколе и может быть использовано в ходе судебного разбирательства.

Он произнес эту злополучную казенную фразу запинаясь, словно плохо подготовившийся школьник; она не помогла ему избавиться от чувства какой-то неловкости.

Адаме снял очки в никелированной оправе, слегка протер их и заявил:

- Думаю, что лучше всего мне вообще ничего не говорить.

Этой линии Джон Адамс с завидным упорством придерживался и дальше. Во время длительного предварительного следствия, которое, в соответствии с английским уголовным правом, предшествовало суду присяжных, он неизменно реагировал на все лишь любезной улыбкой. По существу же дела Адамс не сказал ни единого слова.

В эти дни старший инспектор Хэннэм купался в лучах славы. Газеты, которые, не дожидаясь начала процесса, принялись вкривь и вкось толковать это дело, превозносили Хэннэма как величайшего криминалиста века. Американская кинокомпания "Уорнер бразерс" прислала ему телеграмму с предложением сыграть роль главного инспектора в фильме "Убийца вдов", который там собирались снимать; коллеги в Скотланд-Ярде с завистью пожимали ему руку, поздравляя с предстоящим повышением. А уж когда из личной канцелярии ее величества королевы Елизаветы поступили сведения о высочайшем одобрении деятельности инспектора и просочились слухи о предстоящем пожаловании ему дворянского звания, тут даже у очерствевшего на службе Герберта Хэннэма навернулись на глаза слезы умиления.