Криминальные сенсации (Часть 2)

- Фрау Крюгер, вы это себе внушили. Вы хотели бы, чтобы так было, но на самом деле этого Польмана нет. Завтра утром мы пригласим всех мужчин с такой фамилией, которые живут во Франкфурте, и тогда выяснится, что никто из них не знает Нитрибитт, а уж тем более не был у нее. Ладно, давайте лучше поедем в управление и там продолжим беседу.

Сломленная Эрна Крюгер покорно вышла вслед за Мёршелем из кухни. Будто в полусне спустилась она вместе с ним по лестнице мимо все еще поджидавших фоторепортеров. Похоже, она даже не замечала, что ее фотографируют и что люди, собравшиеся внизу, перед домом, говорят друг другу: "Они уже взяли убийцу. Это домработница!"

Как потом признавался ловкий обер-комиссар Мёршель, именно этого он и добивался. Предварительное задержание Эрны Крюгер должно было остановить слухи о какой-то таинственной подоплеке убийства Нитрибитт, показать общественности, что это дело такое же, как и сотни других, и помочь публике побыстрее забыть о нем.

Домработницу в тот же вечер отпустили домой, естественно, после обстоятельного допроса. Одной из причин ее освобождения было небольшое расследование, которое провел обер-комиссар Брайтер среди жильцов дома No 36 по Штифтштрассе. Всем он задавал один и тот же вопрос: "Когда в последний раз вы видели Нитрибитт?"

46-летняя секретарша, живущая на втором этаже, сообщила, что видела ее вечером 29 октября между 16.30 и 17.30 возле дома, перед парадным входом. Более точное время она назвать не могла.

Этому соответствовали и показания продавщицы расположенного в доме мясного магазина. У нее 29 октября между 16.30 и 17.00 Нитрибитт покупала печень для своего пуделя Шовинга.

Два наборщика из типографии, как раз напротив дома No 36, в один голос заявили, что видели, как 29 октября между 21.30 и 22.00 она выходила из дому.

Очень важные показания дала женщина, проживающая под квартирой Нитрибитт: "Это было в среду, 30 октября, где-то между 13.30 и 14.00. Я услышала из квартиры надо мной громкий мужской голос, затем пронзительный крик и глухой стук падения. Я не обратила на это особого внимания, поскольку у Нитрибитт довольно часто буянят".

Наконец, истопник дома рассказал обер-комиссару, что он видел, как во вторник, 29 октября, примерно в 15.30 черноволосый мужчина лет тридцати пяти, которого он неоднократно встречал раньше с Нитрибитт, поспешно покинул ее квартиру и уехал на легковой автомашине, стоявшей до этого во дворе дома. По его описанию, этот человек походил на близкого друга Нитрибитт, о котором говорила домработница Крюгер. На допросе она описала его внешность так: "Высокий, широкоплечий, черные волосы, примерно тридцать пять лет".

Все эти показания тем не менее не продвинули франкфуртскую комиссию по расследованию убийств вперед: они не позволяли ни установить точное время преступления, ни получить более конкретные сведения о предполагаемом убийце.

- Слабо, очень слабо, слабее некуда, - саркастически прокомментировал обер-комиссар Брайтер полученные в первый день результаты, когда в полночь докладывал о них шефу франкфуртской уголовной полиции Альберту Кальку. Может, вам виден какой-нибудь просвет? Мне - нет.

48-летний директор бегло пролистал отчеты и протоколы допросов и только потом ответил Брайтеру:

- Да, пожалуй, немного. Но ведь для вас, Брайтер, это не в диковинку. Убийцы очень редко оставляют на месте преступления свои визитные карточки. Значит, так, начните все сначала и выявите круг знакомых Нитрибитт.

- Господи помилуй! - простонал Брайтер. - У этой дамы, наверное, сотни знакомых. С кого же мне начинать?

- Ну, это ваше дело, Брайтер. Вы же у нас старая ищейка. Если у дамы так много знакомых, значит, она сама повсюду известна. Прочешите для начала ночные бары и все такое...

- Постойте-ка, - вдруг повернулся Брайтер к своему коллеге Мёршелю. - Вы же нашли записную книжку. И ящик фотографий. Давайте с них и начнем.

Обер-комиссар Мёршель в смущении посмотрел на директора:

- Не думаю, Брайтер, что это будет правильно. В книжечке фамилии таких людей, которым не очень-то улыбается перспектива быть допрошенными в полиции.

- Так... - только и сказал Брайтер и выжидающе посмотрел на директора. А он еще удивлялся, почему это его высшее начальство жертвует сном ради какой-то малозначительной истории с убийством. Раньше ведь за ним такого не водилось. В лучшем случае Кальк позволял себе ознакомиться с отчетом, но, как правило, в детали не вникал. Он подключался только к крупным делам, о которых много писали в газетах. Коллеги злословили, будто он делает это лишь для того, чтобы его фамилия почаще упоминалась прессой.

Теперь Брайтер начинал понимать, что за историей с Нитрибитт скрывалось нечто большее, чем казалось на первый взгляд.

Кальк будто прочитал его мысли:

- Давайте-ка обойдемся пока без записной книжки, Брайтер. Если она нам понадобится, хотя я так не думаю, мы в любой момент сможем к ней вернуться.

И, словно в подтверждение сказанного, он достал из папки маленькую книжицу и запер ее в ящик своего письменного стола.