Криминальный дуплет. Детективные повести

А манеру вести беседу Руднев, возможно, даже незаметно для себя, перенял у своего начальника Москалева Валентина Андриановича. Та же вкрадчивость в голосе и обволакивающая сеть слов, без лишней эмоциональности и тональности. Конечно, до такого мастерства и совершенства, которыми обладал Москалев, овладевший способностями гипнотизера убаюкивать и усыплять собеседника своей речью, ткавший словесную паутину незаметно и неотвратимо, Рудневу было еще далеко. Однако…

— Товарищ майор, разрешите…

— Николай Ильич, чуть позже зайдите… — отозвался Москалев. — Сейчас некогда: к начальнику отдела идем… Да вот еще что: передай лейтенанту Машошину, чтобы никуда не уходил. Возможно, понадобится.

Лейтенант милиции Машошин Валерий Федорович был молодой сотрудник, работавший в Промышленном РОВД не больше года. Однако он, имея уже солидный возраст, уже был заметен своей скрупулезностью в работе и дружелюбным отношением ко всем сотрудникам отдела милиции. А Москалева и Руднева, возможно, боготворил, стремясь достичь такого же мастерства, каким располагали они.

Бытует избитое мнение, что молодых сотрудников ни «старички», ни руководители длительное время не замечают, во внимание не берут, автоматически загружая их по самое горло работой. Однако, это мнение совсем ошибочно. Истиной остается то, что в милиции, как и везде в советском обществе, всегда больше нагружают на того, кто тянет. Вот это верно! А что же касается молодых сотрудников, то тут песня иная. Да, молодых не балуют, тепличных условий не создают, и загружают по полной мере. Без какого-либо снисхождения на возраст и неопытность, чтобы со временем «загрузка» из количественной перешла в качественную. И наблюдают: как тянет? И видят. И оценивают.

Так было и с Машошиным. Увидели, что парень старается, не скулит, за спины более опытных товарищей не прячется, в санчасти не отлеживается, как некоторые его сверстники, и поручили ответственный участок: оперативное курирование Курского завода резиновых технических изделий. В целях обеспечения высокого уровня сохранности социалистической собственности на орденоносном заводе. И это кроме всей прочей работы. А это, скажу вам, не просто работа с десятитысячным коллективом, не просто работа с ведущим заводом страны, это политика. А политика, как известно, дело тонкое.

— Тоньше комариного носа, — хитровато усмехался в таких случаях майор Москалев. — Тоньше!

И вот такая тонкая работа была доверена именно Машошину.

Так, что не спроста начальник ОБХСС сказал своему заместителю, чтобы Машошин никуда не отлучался. Как старый и опытный лис, нутром почувствовал, что дело закрутится. Завяжется.

2

— Ну, что там у вас? — оторвался Михаил Егорович Воробьев от стопки бумаг, когда старший участковый и начальник ОБХСС, постучавшись и получив разрешение, вошли в кабинет начальника отдела. — Если с чем-то незначительным, то зайдите попозже. Своих хлопот невпроворот. Если серьезное и не терпящее отлагательства, то докладывайте.

Он по очереди окинул взглядом вошедших, словно решая, с кого начать.

— Давайте вы, товарищ Москалев, а то Паромов со своей эмоциональностью начнет тут резину тянуть да сопли жевать. А у нас не резиновый завод. Тянуть нечего. Факты и только факты.

— Товарищ полковник, — начал слегка озадаченный прозорливостью начальника отдела Москалев, — речь действительно пойдет о заводе РТИ, правда, не о резине, а о мясе…

— Что? Что? — словно не расслышав, переспросил Воробьев. — Какое еще мясо? — Он насупился: пришли, мол, с пустяками, лишь от дел отрывают. — Если речь пойдет о расхищении мясопродуктов путем их недовлажения в порции, то занимались бы сами такими пустяками. Или спорите о приоритетах? Не смогли разделить ваши обязанности? — В голосе сплошное раздражение. — То зря сюда пришли. Вы же оба знаете наш принцип работы: сначала дело! И не имеет значение, порознь вы его будете делать или сообща… Потом уж разбор полетов: кого наградить, а кого наказать. Ясно?

Наступила возможность и ответить на поставленный вопрос и продолжить основной доклад дела, из-за которого и пришли. Перебивать начальника милиции было недопустимо, считалось сверхнаглостью и бесцеремонностью. Такого Воробьев не позволял никому из своих подчиненных. Но вопрос был задан и ждал ответа.

— Дело вовсе не о недовлажениях в столовых завода, — мягко, как только умел один он, начал Москалев, — речь идет о тоннах говядины и свинины, как утверждает Паромов, закопанных на свалке мусора на территории завода РТИ… Вот, секретное сообщение об этом факте… — показал он лист с писаниной Паромова.

Воробьев, несмотря на овладевшее им раздражение, старался слушать внимательно. Поэтому услышанное удивило его своей необычностью: как можно закопать в землю тонны мяса? Непонятно.

— Я не ослышался? Точно закопано? — В голосе начальника мгновенная перемена: пропало раздражение и возник интерес. — Дайте-ка мне… — потребовал он у Москалева листок со спецсообщением. — Интересно, интересно! Да вы не стойте, присаживайтесь поближе.