Криминальный кураж

Резко завернув за угол, я бросилась к машине, лопатками ощущая тяжелое дыхание Ваньки. Бедный кабинетный червь не привык заниматься спортом и теперь с трудом выдерживал взятый мною темп. Я первой домчалась до «девятки», на ходу выудила из кармана брелок и отключила сигнализацию. Сидоренко плюхнулся на сиденье рядом с водительским, как ни странно, умудрившись не растянуться по пути, и мы поехали.

Я гнала машину по ночному городу, словно удирая от стаи разъяренных автоинспекторов. Хотя вряд ли у сторожа «Спешл Техно» имеется личный автомобиль по примеру личного оружия.

— Танюш, поехали ко мне. Ведь ближе, — отдышавшись, предложил Сидоренко.

— Ну поехали, — согласилась я и погнала машину к его дому.

Мы поднялись в подъезд и зашли в квартиру. Я даже не злилась на непутевого приятеля — ну такой он человек, что поделаешь. Я просто устала. И вырубилась, едва прикоснулась головой к диванной подушке, хотя сначала намеревалась просто полежать, расслабляя мускулы, а потом обсудить с Ванькой кое-какие вопросы.

Глава 4

Утро подступило неожиданно. И льющиеся в окно солнечные лучи отчего-то пахли свежесваренным кофе. Наконец, с трудом разлепив глаза, я осознала, где нахожусь. И не потому, что узнала обстановку, а потому, что на пледе, которым меня прикрыл заботливый Сидоренко, красовалась свежая кофейная лужица, сам же Ванька растянулся поперек ковра, а в руке трепетно сжимал огромный бокал с кофейной гущей на дне, словно гадать собирался.

— С добрым утром, — рассмеялась я. Вот поэтому Ванька до сих пор и не женат — кому же охота связываться с подобным существом? — Кофе не хочу, спасибо. Лучше скажи мне вот что…

Ванька собрал свое тело с пола и примостился в кресле, вытянув длиннющие ноги. И воззрился на меня с любопытством.

— С кем чаще всего общался Перцевой?

— Со всеми, — пожал плечами Сидоренко. — Он вообще мужик контактный… был. Из нашего отдела — точно. Мы и пили вместе частенько.

— А с Мародерским он раньше общался?

— Понятия не имею. Может, и да, — неуверенно ответил Ванька, досадливо махнув рукой. При этом жесте не задумался о том, что все еще сжимает чашку и кофейная гуща приляпалась на обои, окрасив их в коричневый цвет.

Пообщавшись с приятелем в таком же духе еще с полчаса, я засобиралась домой. Все равно Сидоренко ничегошеньки не знает, словно и не работает в коллективе, а сидит в своей норке, наслаждаясь гордым одиночеством.

Усевшись в «девятку», я поехала по солнечным, набитым транспортом улицам, наслаждаясь исправившейся погодой. На асфальте все еще были лужи. От яркого света они переливались радужными искорками и отражали в себе тысячи тепло-желтых светил. Листва на деревьях уже обсохла и глянцевито поблескивала.

Но особо любоваться и наслаждаться погодой и природой было некогда. Мне хотелось домой — постоять под душем, переодеться и, наконец, выпить кофе. Впрочем, торопилась я совершенно зря. Потому как прелести сегодняшнего утра продолжались.

У подъезда меня поджидал с каменно-скучающей физиономией следователь Поляков. И он обрадовался при моем появлении. Ехидно так обрадовался.

— Татьяна Александровна? — чуть не подбежав ко мне и с трудом сохраняя невозмутимо-равнодушное выражение лица, осведомился Поляков.

— Кирилл Федорович? — в памяти внезапно всплыло имя следователя, и я произнесла его с неменьшим ехидством.

— Где же вы были? Мы вас не застали.

— А что, мое отсутствие дома — подсудное дело? — парировала я ядовитую реплику, все больше убеждаясь, что, помимо Сидоренко, Поляков нешуточно подозревает и меня. Странный он какой-то, этот следователь.

— Нет, ну что вы, просто нам потребовалось прояснить у вас некоторые обстоятельства того трагического дела.

Меня эта беседа на приглушенно-язвительных тонах начала доставать, и я произнесла, предельно вежливо глядя прямо в серые глазки Полякова:

— Кирилл Федорович, идемте в квартиру и там поговорим. Или, если хотите, я проеду с вами в отделение.

— Ну что вы, это лишнее, — не удержался от очередной реплики в том же дурацком тоне Поляков, чтоб его черти слопали с петрушкой. И последовал за мной.

Следующие часа полтора мы только и делали, что переливали из пустого в порожнее далеко не обширную информацию. Мне разговор надоел очень быстро, чего я, правда, старалась не демонстрировать, прекрасно понимая, что в противном случае Поляков вцепится в меня своими на две трети железными зубами. Но терпение следователя, к моему счастью, также оказалось не безграничным. И он наконец отцепился от меня, ничего нового для себя так и не узнав. Впрочем, мне он тоже мало чем помог, не выяснила ни единого полезного фактика. Следствие зашло в тупик — трупа нет ни в доме, ни поблизости, чужих машин никто не видел. Словно Перцевой, устав от нашего бренного мира, отправился прямым путем на небо или в ад, при этом оставив немного своей крови рядом с трупом любимой собаки. Особых улик тоже нет. На топоре не оказалось ни единого отпечатка пальцев.