Криминальный репортер

Конечно, следаки — ребята ушлые. Как разговорить допрашиваемого, выудить из него нужную информацию или признание, они знают. Превращаются в настоящих обаяшек, или, наоборот, становятся злодеями несусветными. Этому их учили… И распознать, когда они говорят правду, а когда врут, весьма сложно. Но — можно. Особенно если ты со следаком учился пять лет, а потом еще почти три месяца проживал в одной палатке, проходя военные сборы на присвоение звания лейтенанта. Поэтому я своим «дружеским» чутьем понял, что Володя Коробов знает, о каком мужике в кепке идет речь. Да и работал он в Главном следственном управлении по Москве. То есть там, где надо. Знать обо всем, что происходит в административных округах города, он, наверное, не может. А вот узнать, что требуется — вполне в его власти…

— С тем мужиком, чьим последним желанием было убить Игоря Валентиновича Санина, — с сарказмом в голосе сказал я.

— И что? — голос в трубке не проявлял никакого интереса к продолжению разговора.

— А то, что у меня имеется кое-что существенное к этой истории про мужика в кепке, — загадочно произнес я.

Какое-то время трубка глухо молчала. Потом в ней раздалось:

— Гм. Любопытно…

— Могу поделиться с тобой этим существенным, — добавил я.

— Безвозмездно, естественно? — съехидничал Коробов.

— Почти, — ответил я.

— Гм… И что заключается в твоем «почти»? — опять-таки настороженно спросил Володя.

— Мне нужно знать содержание протокола с места происшествия, содержание медицинского заключения по трупу Санина и вашу основную версию, — невинным тоном произнес я.

— Всего-то? — нарочито удивленно спросил Коробов.

— Ага…

— А у тебя ничего не слипнется? — голос в трубке приобрел оттенок возмущения.

— Нет…

— А я думаю, кое-что все же слипнется, — сказал Коробов, правда, уже не так категорически.

— Ну, так давай, встретимся и посмотрим, что у кого слипнется, — предложил я. — Это ведь в ваших интересах раскрыть дело.

— Где?

Ну, если Коробов готов на встречу, «пустым» он не придет.

— В «Мечте» на Садовнической тебя устроит? — спросил я. — Что напротив Дома музыки.

— Давай часиков в восемь вечера, — предложил Коробов. — Раньше не освобожусь.

— Давай, — согласился я.

— Все, до встречи…

— Будь…

* * *

Вася сидел на той же лавочке у песочницы, что и вчера, уныло поглядывая на молодую мамашу, возившуюся с мальчиком лет четырех. Очевидно, это было его основное «рабочее» место.

— Здорово! — поприветствовал я его. — А где Гриша?

— Щас придет, — ответил Вася. — Куда он денется. Чо, опять к нам?

— А Петруха тоже придет? — осторожно спросил я.

— А хрен его знает, — пожал плечами Вася. — Его который день не видать.

— А который? — быстро спросил я.

— Кажись, третий, — ответил мой собеседник с мутным взглядом.

— То есть после убийства Санина вы его не видели, — сказал я без вопросительной интонации.

— Не, не видели, — ответил Вася.

Потом Вася посмотрел куда-то вбок. Я глянул туда же и увидел мужика с пластиковой бутылкой пива. Он шел и пил из нее на ходу.

— Это Гриша? — спросил я.

— Ага, — ответил Вася.

Подошел Гриша, передал пиво Васе, и тот жадно присосался к горлышку.

— Здравствуйте, — бодро поприветствовал я Гришу, который недоумевающе уставился на меня, а потом перевел взгляд на Степу, который стоял за спиной Васи с камерой на плече.

— Здорово, — не очень ласково произнес Гриша. — А нас что, снимают, что ли?

— Нет пока, — сказал я. — Но хотелось бы.

— Зачем? — нахмурился Гриша.

— Они из телика, — ответил Вася, оторвавшись от пива и переведя дух. — Про убийство Санина кино снимают.

— Да? — Гриша строго посмотрел на меня.

— Да, — ответил я. — Мы делаем передачу про Игоря Валентиновича Санина.

— Я не разрешаю меня снимать, — сказал Гриша.

— И я, — промолвил Вася, передавая бутылку обратно, уже наполовину опорожненную.

— Мы не разрешаем, — резюмировал Гриша.

Мамаша, покосившись на собравшуюся компанию, взяла сынишку за руку и повела в сторону. Тот упорно не хотел идти, даже всплакнул пару раз, похоже, что с мужиками ему было интересно.

Потом Григорий жадно допивал пиво. Когда осталось еще на раз, снова передал бутылку Василию. Тот допил и поставил бутылку на землю. Какое-то время все мы молчали. А потом Гриша предложил:

— Тыща.

— Не понял, — произнес я, хотя догадался, о чем сейчас пойдет речь.

— Тыща, и ты можешь меня снимать, — процедил сквозь зубы Гриша. — Я, конечно же, не Софи Лорен, но тоже денег стою.

— И мне тыща, — приободрившись, подключился Вася. — И можешь задавать свои вопросы.

— Понял, — серьезно ответил я и, вспомнив про представительские расходы, полез в бумажник. — Держите, — сказал я, достав две тысячи и передавая их Васе и Грише. — А вы тоже Петруху уже три дня не видели?

Мой вопрос адресовался Грише. Тот сначала, свернув купюру вчетверо, упрятал её, а потом ответил:

— Тоже.

Я полез в карман и достал распечатку кадра, где был мужик в кепке. Потом обернулся к Степе, который уже был готов снимать.

— Скажите, — спросил я обоих, когда у камеры загорелся красный глазок, показывая, что она работает, — вам этот человек знаком?

— На Петруху похож, — сказал Гриша. — Но не он.

— Не он? — переспросил я Васю.