Криоожог

Он в который уже раз напомнил себе, что вмешиваться в дела, творившиеся сейчас у него над головой, совершенно ни к чему. Форлинкин прекрасно справлялся с отстаиванием интересов Барраяра, не говоря уже об интересах семьи Сато, а Марк прикрывал ту часть проекта, где фигурировали дела клиники Дюрона. Майлз несколько перестарался и подверг риску первоначально поставленное перед ним задание, связанное с «Белой Хризантемой». Сложно было отказать себе в удовольствии отвлечься на столь захватывающие, хотя и второстепенные дела «Нового Египта». Однако, принимая во внимание грядущее предприятие Марка, эти дела могут оказаться не такими уж и второстепенными. Майлз не стал гнушаться заслуженной славой провидца, пусть и случайного провидца. Да и в самом деле, ничего бы из этого не произошло, не сунь он нос несколько глубже, чем на то была необходимость. Надо бы не забыть упомянуть об этом Грегору.

Кстати, о Грегоре. Общий доклад предназначен только и исключительно для глаз и ушей императора. Для вдохновения Майлз открыл изображение Грегора – при полном параде, с наисуровейшим взглядом. Официальный портрет, свою позу на котором Грегор как-то назвал «моя вооруженная до зубов императорская задница». Увы, это вдохновило Майлза лишь на желание поклоунничать, чтобы заставить августейшее лицо хоть чуть улыбнуться. А клоунов в жизни Грегора было предостаточно. Начать хоть с Совета Графов, хотя те и редко вызывали у императора улыбку.

Майлз вновь нажал на кнопку «Запись» и продолжил, тщательно выбирая слова:

– Приветствую тебя, Грегор. Как я уже отмечал в сопроводительном послании к докладу слегка напуганного Форлинкина на прошлой неделе, подозрения относительно аферы «Белой Хризантемы» на Комарре подтвердились. Ты найдешь необработанные данные и мои доклады в приложениях к этому посланию. Пока не решил, что делать со взяткой. Возвращать не собираюсь, однако вряд ли теперь моя взятка превратится в золотые горы, обещанные Роном Вингом, поэтому представляется сомнительной целесообразность передачи такого подарка Имперской службе благотворительности для ветеранов. Предлагаю разобраться с этим вопросом позже. На обратном пути я собираюсь остановиться в Солстисе, если СБ Комарры или наместник пожелают задать мне дополнительные вопросы. Думаю, правда, что переданной информации им должно вполне хватить для начала.

И еще, о Форлинкине. Посылаю надлежащие аудиторские представления в отдел кадров дипломатической службы о его исключительной и неоценимой помощи во время моей поездки или… скажем, инспекции. Ну и после нее, так как завтра я улетаю, а он, бедняга, остается здесь все это разгребать.

«Уж лучше он, чем я».

– Полагаю, что мне стоит кратко рассказать о надвигающемся скандале с «Новым Египтом», который неожиданно вклинился в мое расследование. Все началось с того, как политизированная группировка местных придурков сорвала криоконференцию и не смогла меня как следует похитить, о чем я кратко сообщал в предыдущем послании. Затем…

Сколь можно лаконично Майлз пересказал события последних дней, от появления Джина на пороге консульства до ареста шайки «Нового Египта». Он немного даже выдохся, когда закончил речь. Майлз постарался без содрогания представить себе лицо Грегора, который все это слушает. Каким оно будет – удивленным? Огорченным? Скроет ли он свои эмоции? Уж в сокрытии эмоций Грегор мог самого Пима обставить.

– На настоящий момент против меня не выдвинуто никаких официальных обвинений. Полагаю, что я успею убраться с Кибо-Даини прежде, чем противник до этого додумается, – завершил он радостно-ободряющим тоном.

А теперь нужно завершить послание каким-нибудь звучным аккордом.

– Только на Кибо нам придется призвать в свидетели мертвецов, чтобы заслушать показания против злодейств. Если и есть на свете высшая, вселенская справедливость, то вот она.

Вспомнилась одна древняя жуткая цитата. Она попалась на глаза еще в дни учебы в академии, или скорее в дни увольнений из академии. Откуда-то из древних сказаний Земли. Крионика еще не была изобретена, о ней еще даже и не мечтали, так что звучит это невероятно пророчески. Слова крепко врезались в память, хотя литературный источник давно забыт, похоронен под бременем прошедших лет, вытравлен последствиями криоамнезии. «И разнесу я дверь преисподней, и сорву ее с петель. И вызову мертвых преломить хлеб с живыми, и несметное воинство мертвецов затмит живых…»

Нет, совсем не этим он собирался поделиться с Грегором. Голова императора, как прекрасно знал Майлз, и без того пухла от подобной чудовищной ерунды. Удивительным было то, что Грегоров череп еще не треснул. Зато Майлза осенило, чем закончить послание.