Криппен

Казалось, его слова пронеслись в воздухе и растворились где-то вдалеке. Инспектор нахмурился, и разочарование на миг сменилось недоумением: где же они? Он открыл дверь гостиной, где сиживал уже два раза, и заглянул внутрь. Там было, как всегда, безукоризненно чисто, однако на сей раз все выглядело как-то иначе. Дью быстро прошел через гостиную и очутился на кухне: потрогал рукой чайник. Холодный. Заглянул в раковину: совершенно сухо, значит, ею не пользовались по меньшей мере целый день. Закусив губу, инспектор вернулся в прихожую и широкими шагами стал подниматься по лестнице. Он открывал все двери подряд, пока не нашел комнату, которая, очевидно, служила доктору Криппену спальней, и открыл там гардероб. Тот был по-прежнему наполовину завешен одеждой, но с одной стороны висело несколько пустых плечиков, а остальные были сдвинуты в противоположную сторону. Дью мысленно попытался найти этому объяснение и спустился вниз, чтобы продолжить осмотр. Он ни на минуту не допускал, что всему этому есть какое-то зловещее объяснение, хотя уже было ясно: произошло нечто необычное.

Дью стоял подбоченясь в прихожей и думал, что делать дальше, как вдруг его внимание привлекла дверь под лестницей, которой он раньше не замечал. Он минуту смотрел на нее, а затем подошел и крепко схватился за ручку, словно боясь случайно ее выпустить. Открыв дверь, инспектор увидел лестницу в подвал и осторожно стал по ней спускаться, включив по пути единственную лампочку, которая висела в самом низу и скудно освещала помещение.

— Хоули? — вновь позвал он, на этот раз шепотом, хотя уже не рассчитывал услышать ответ.

В подвале было немного сыро и пахло плесенью. Он оказался завален всяким мусором, и, опустив глаза, Дью уставился на грязный каменный пол. Инспектору стало зябко, и он решил уже отсюда выйти, как вдруг обратил внимание на половой настил в углу помещения, на расстоянии примерно десяти футов от него. Хотя пол был повсюду ровен и покрыт пылью, здесь плиты почистили, словно кто-то впервые за долгие годы их поднял и отставил в сторону для просушки, а затем положил обратно. Дью нервно сглотнул и, подойдя ближе к этому месту, присел на корточки.

Запах ударил в нос еще раньше, чем инспектор ухватился за плиту, и он тотчас ощутил рвотный позыв. Тем не менее, немного отвернув голову, он просунул руку в щель и сумел приподнять камень: вынув три плиты, Дью отодвинул их в сторону и заглянул под низ. Смердело ужасно, но все выглядело вполне обыденно: густое, коричневое, рассыпчатое вещество, как предположил инспектор, повсюду заполняло промежуток между каменным покрытием пола и бетоном. Дью ткнул туда носком туфли, надеясь, что упрется в твердое, но вместо этого почувствовал какую-то мягкую, сочную массу, которая неестественно хлюпнула: инспектор быстро отступил назад и в страхе оглядел подвал. На минуту задержав дыхание, он опустился на колени и руками осторожно разгреб песок. Под ним он обнаружил несколько свертков, плотно завернутых в газету и перетянутых бечевкой. От них исходила жуткая вонь, и Дью в отвращении скривил губы, но, зайдя столь далеко, уже не мог остановиться. От тошноты сводило желудок, однако инспектор вынул один сверток — что не составило труда — и положил его на пол. Достав перочинный нож, перерезал бечевку, отложил ее в сторону и, взявшись пальцами за обе стороны свертка, медленно раздвинул края газеты.

Внутри он увидел кусок человеческой плоти, вместе с костями и свернувшейся кровью, величиной примерно с квадратный фут. Все было старательно препарировано и порублено, а затем тщательно завернуто в несколько слоев газеты, сквозь которую теперь сочилась густая черноватая жидкость. Сбоку инспектор заметил нечто похожее на большой палец. Сверток был очень аккуратный и, подобно остальным, где помещались отдельные части человеческого трупа, уже начал разлагаться.

15. ПОГОНЯ Атлантический океан: воскресенье, 24 июля — вторник, 26 июля 1910 года

Капитан «Лорентика» Тейлор сидел с инспектором Скотланд-Ярда Дью в радиорубке парохода — они только что отправили капитану «Монтроза» Кендаллу сообщение по телеграфу Маркони. Всего три слова, но они говорили обо всем: «Начали погоню — помалкивайте». Затем оба спустились в личную столовую капитана и поужинали копченой семгой с гарниром из овощей и картофеля — блюдо, приготовленное главным коком «Лорентика».

— Я всегда требую, чтобы он плыл с нами, — пояснил Тейлор своему гостю. — Эти рейсы бывают порой хлопотными, и одно из немногих утешений — чертовски хороший кок на борту. Когда получаю судовую роль, всегда первым делом проверяю: кто будет еду готовить, — и если мне кок не по вкусу, судно остается в порту.

— Уверен, что ваши пассажиры оценят это по достоинству, — сказал Дью, которому безумно понравился обед.