Криппен

— Мистер Робинсон, — сказала она. — Я увидела, как вы поднимаетесь, и решила пойти следом. Надеюсь, вы не возражаете.

Она повернулась к капитану — на его лице застыла вымученная улыбка.

— Разумеется, нет, миссис Дрейк, — ответил Кендалл. — Я просто пригласил мистера Робинсона взглянуть на штурвал. Подумал, возможно, ему будет интересно.

— О, прелестно, — воскликнула она.

— Вы подумали, это будет интересно мне? — немного удивленно переспросил пассажир.

— Да. Вы же настоящий мужчина, не так ли? Покажите мне человека, которого не интересует, как работают машины и механизмы, и я покажу вам того, кто напрашивается на порку, — так я всегда говорю. Правда, сейчас порка на военно-морском флоте больше не применяется, — добавил он. — А жаль.

— Но, капитан, мы ведь не на военном флоте, — вставила миссис Дрейк. — Это торговое судно.

— И впрямь. Спасибо, что напомнили, миссис Дрейк.

Приглашая мистера Джона Робинсона в штурманскую рубку «Монтроза», капитан преследовал двоякую цель: во-первых, хотел отвлечься от событий, происходивших в Антверпене, где, по его предположениям, священники уже соборовали мистера Соренсона, а гробовщик измерял его рост. Во-вторых, капитан надеялся лично вывести Робинсона на чистую воду, уличив его в неоднократной лжи. С тех пор, как по телеграфу Маркони поступила вторая депеша с «Лорентика», Кендаллу пришло в голову, что он выстроил свою теорию на нескольких очень простых уликах, которые легко истолковать превратно: истинная сущность Эдмунда Робинсона… страстные объятия отца и сына… тот факт, что словесный портрет, помещенный в газете, примерно соответствует внешности мистера Робинсона. Тем не менее, если вдруг окажется, что он ошибся, и найдется какое-нибудь невинное объяснение их обмана («Но разве подобные вещи бывают невинными?» — спросил он себя), если это все же произойдет, то сам Кендалл будет унижен и, возможно, арестован инспектором Дью за то, что попусту отнял у полиции время. «Что, если инспектор не захочет возвращаться в Скотланд-Ярд без добычи? — думал капитан. — Любой добычи?» В таком случае он никогда не вернется в Антверпен. Так или иначе, сейчас этот человек находится здесь, и Кендалл задаст ему пару вопросов, не обращая внимания на миссис Дрейк.

— Как интересно, — сказала она, бросая жадные взгляды на механизмы и рычаги управления. — Даже не знаю, как вам удается за всем этим уследить. Столько разноцветных кнопок и рукояток. Я бы, наверно, перепутала все на свете.

— Это становится второй натурой, — сказал Кендалл, потянувшись за инструкцией по кораблевождению, оставленной на столе, а затем, резко схватившись за плечо, вскрикнул от боли.

— Капитан, что с вами? — спросила миссис Дрейк.

— Плечо, — ответил он. — Старая рана. Всегда болит, когда напрягаю.

— Вы должны показаться врачу.

— У нас на борту есть врач, но ему никак не удается меня вылечить. Так что я обычно помучаюсь денек-другой, а потом все проходит само. — Он, конечно, лгал, рассчитывая, что мистер Робинсон спросит о симптомах: капитан с надеждой на него смотрел, но почувствовал разочарование. Очевидно, мистеру Робинсону больше нравилось глазеть в иллюминатор, нежели обсуждать выдуманные травмы.

— Вы любите море, мистер Робинсон? — спросил капитан через минуту.

— Не очень, — признался тот.

— Неужели? Вы много плавали? Кажется, вы из Лондона?

— Да.

— Родились там?

— Да.

— И прожили там всю жизнь?

— Да.

— Ясно, — сказал он. И тут осечка. — А ваш сын? — спросил он сквозь зубы, злясь, что вообще вынужден притворяться. — Тоже из Лондона?

Мистер Робинсон обернулся и, подняв брови, уставился на допросчика. К чему столько вопросов? — подумал он. Может, капитан хочет заставить его признаться, что Эдмунд — вовсе не его сын? В этом и есть его уловка?

— А мне море всегда нравилось, — послышался между ними тоненький голосок. — У мистера Дрейка есть яхта, которую он паркует недалеко от Монако.

— Ставит на якорь, — поправил капитан Кендалл.

— Простите?

— Ваш муж ставит ее на якорь недалеко от Монако, — ответил он. — Паркуют автомобили. Или велосипеды. Но только не лодки.

— О, конечно, — хихикнула Антуанетта. — Какая же я дурочка. Но мне так нравится плавать на яхте. И Виктории тоже. Морской воздух так освежает. Конечно, эти долгие путешествия немного утомляют, хотя, признаться, странно: я села на корабль уставшая и все никак не могу выспаться. Правда, удивительно?

— Вы принимаете какое-нибудь снотворное? — спросил капитан.

— Время от времени. Но оно не всегда действует. Порой просыпаюсь из-за него с ужасной головной болью.

— Лично я предпочитаю природные средства, — произнес Кендалл, нарочно отвернувшись от мистера Робинсона. — Лечебные травы. Восточные снадобья. Гомеопатические препараты, — добавил он.

— Правда? — спросила миссис Дрейк, в отвращении скривив рот, словно глотнула прокисшего молока. — Как необычно.