Криппен

Со своей выгодной позиции на палубе капитану удалось различить в рулевой рубке фигуру Билли Картера, который показывал на море и шутливо беседовал с одним из штурманов. Новый старпом пил чай, хотя капитан категорически запретил это делать в рубке. Он зашагал через палубу третьего класса, сторонясь детей и их родителей и резко поворачивая влево или вправо, как только замечал, что какой-нибудь назойливый пассажир готов поймать его взгляд и вступить разговор. «Их всех притягивает мундир», — подумал капитан, и это было правдой. В своей черной флотской форме он производил подлинный фурор, щеголяя рядом орденских ленточек возле кармана, хотя на самом деле они были просто знаками отличия Канадского Тихоокеанского флота. По сравнению с этими пассажирами в дешевой дорожной одежде он казался настоящим денди. Направившись к палубе первого класса, капитан вздохнул с облегчением — правда, неглубоким. Он знал, что здесь публика еще хуже, поскольку, в отличие от своих попутчиков из третьего класса, вовсе не смотрела на него снизу вверх. Наоборот, они смотрели на него сверху вниз, полагая, что он стоит немногим выше дворецкого или слуги. Обычно капитан старался вести себя с ними учтиво. Вдобавок к этому каждый из пассажиров добивался приглашения за его стол — ежевечерний ритуал, которого Кендалл страшился. Мистеру Соренсону, как правило, удавалось отсеивать зануд от тех путешественников, что могли, по крайней мере, его развлечь, но так или иначе всегда существовала определенная иерархия. Обязательно приглашались господа, занимавшие «президентский люкс», а также некоторые другие пассажиры первого класса. Но теперь, когда нет мистера Соренсона, отделяющего зерна от плевел, можно ли надеяться, что ужин принесет радость и хорошо усвоится? Проходя мимо пассажиров, капитан уловил обрывки разговора и даже услышал комплиментарное — к тому же, неожиданное — замечание от одного мальчика, которого миновал, пробираясь к рубке.

— Эффектная форма, не правда ли? — сказал Эдмунд Виктории: сидя в шезлонгах, они играли в карты, и проходивший мимо капитан Кендалл поймал его взгляд. — Офицеры так элегантно выглядят.

— Да, очень, — согласилась Виктория, радуясь возможности проявить интерес к другим мужчинам на борту и надеясь, что это в конце концов заставит Эдмунда оказать ей больше внимания. — Вы не видели старшего помощника? Очень статный мужчина.

Эдмунд улыбнулся, но промолчал, сбросив бубновую даму на бубновую восьмерку. Они в четвертый раз играли в рамс, и он уже три раза проиграл — это удивило юношу, считавшего себя в картах докой. Теперь, не желая продуть всухую, он старался сосредоточиться.

— Последняя, — сказала Виктория, перевернув девятку пик, и закусила губу в предвкушении очередной победы, а затем взвизгнула от радости. — Я выиграла! — воскликнула девушка, весело захлопав в ладоши.

— Четыре подряд, — сказал Эдмунд, качая головой. — Вам просто везет.

— Мы с мамой все время играем в карты, — по секрету сообщила ему Виктория. — Только никому не говорите — мы играем на деньги, и она всегда проигрывает. Я считаю это своим частным доходом.

— Так вы шулер, — с улыбкой ответил он. — Право же, Виктория, я вам поражаюсь — вы просто мной воспользовались.

Она подняла брови: не начал ли он наконец с нею заигрывать, — но Эдмунд уже потянулся за колодой и стал тасовать карты, чтобы сдать их по новой. Девушка вздохнула. Она окинула взглядом палубу, выискивая каких-нибудь других подходящих молодых людей, но так никого и не заметила. Крайне удручающий ассортимент. Обычно в путешествиях не меньше десятка готовы были добиваться ее руки. И в тех редких случаях, когда она сама безнадежно в кого-нибудь влюблялась, дух соперничества подталкивал остальных к решительным действиям. Они продолжили игру, и когда Виктории стало ясно, что Эдмунд вовсе не собирался к ней приставать, заметив, что она им «воспользовалась», девушка почувствовала, что сердится на него еще больше. И уже целиком — в его власти.

— Знаете вон того мальчика? — спросил через минуту Эдмунд, который твердо решил сосредоточиться на картах и победить, но при этом заметил, как за ними издали наблюдает молодой темноволосый паренек.

Виктория быстро оглянулась, однако мальчик тем временем отвернул голову и стал смотреть на море, а потом быстро отступил назад, испугавшись упасть в воду, и прижал ладони к трубе у себя за спиной.

— Нет, — ответила она, снова повернувшись к Эдмунду. — Правда, я его и раньше видела — все таращился на меня, но я ума не приложу, кто это.

— По-моему, у вас есть поклонник, — с улыбкой сказал он, и поневоле — не говоря уже о крайнем изумлении — девушка почувствовала, что краснеет.

— Ну это вряд ли, — возразила она. — Он ведь еще ребенок. Лет четырнадцать — пятнадцать, не больше.

— Но вы же сами лишь на пару лет старше, — сказал Эдмунд. — Могли бы завести на борту роман.

Виктория фыркнула.