Криппен

— По-моему, она не подходит, — сказала Кора. — Тебе не кажется, что она немного вульгарна?

«Вульгарнее тебя? Да ты ведь подцепила меня в мюзик-холле, — подумал он. — Вульгарней Луизы Смитсон, работавшей официанткой?»

— Нет, — возразил он. — Она отличная собеседница.

— Надеюсь, она не замужем, — неуверенно произнесла Кора. — В смысле, кто на нее позарится, на эту уродливую коротышку.

Хоули почувствовал мощный прилив ненависти к жене, когда она это сказала, но так и не выплеснул свои чувства наружу. Наконец Кора согласилась, и он, придя на следующий день на работу, пригласил Этель. Та, естественно, ответила, что с радостью придет. Теперь, приближаясь к их дому и постукивая зонтиком по тротуару, девушка надеялась, что сумеет сегодня поладить с Корой Криппен немножко лучше, чем обычно. Этель видела ее лишь несколько раз: однажды — пару лет назад, в то утро, когда зашла в фирму Маньона и впервые повстречала своего дорогого Хоули. В другой раз — чуть больше года назад, когда пришлось возвратить этому милому человеку ключи и их беседу, к несчастью, прервала разъяренная Кора, которая, как Этель узнала позже, потерпела какую-то неудачу на профессиональном поприще. Еще раз — в воскресенье после обеда в парке Бэттерси, когда она сидела на скамейке и читала книгу, а мимо прошли Криппены. И еще один раз, когда Кора пришла в аптеку и потребовала у мужа денег с таким видом, словно ее хватит апоплексический удар, если она не получит их немедленно. Кора была волевой женщиной, это бесспорно. И Этель ей не нравилась.

Минуя в наемном экипаже Этель и даже не подозревая, что она тоже приглашена на званый ужин, Эндрю и Маргарет Нэш дружелюбно болтали друг с другом. Их, как и Смитсонов, несколько удивило это приглашение на годовщину свадьбы, но по правилам этикета они обязаны были его принять.

— Давай договоримся, что уйдем в одиннадцать, — сказал Эндрю, как только экипаж остановился. — У меня рано утром встреча, и я не хочу засиживаться допоздна.

— Конечно, дорогой, — ответила Маргарет. — Уверена, что к этому времени ужин закончится. Какой прелестный дом, — добавила она, взглянув на фасад.

— По мне, так слегка тесноват, — пробормотал он. — Ты уверена, что эти люди — нашего круга?

— Его я не знаю, — призналась она. — Но Кора — очаровательная женщина. Другую столь же изысканную, элегантную леди еще поискать. Идеальные манеры. Просто прелесть. Уверена, она тебе понравится. Ну а он — все же врач.

— Ненавижу врачей, — сказал Эндрю. — Всегда смотрят на тебя так, словно ты вот-вот рухнешь замертво у них на глазах. Терпеть не могу. Если человек умирает, пусть себе умирает. Ничего тут уже не поделаешь. Не стоит и пытаться.

— Конечно, дорогой. Ой, посмотри на эту несчастную бедняжку, — добавила она, взглянув на Этель, которой уже оставалось пройти всего четыре-пять домов. — Какой шрам над губой. Держу пари, что она пьет.

— Почему ты так думаешь? — спросил Эндрю весело и озадаченно.

— Скорее всего, она пьяница и однажды вечером, напившись, упала и рассекла себе губу. У нее вульгарный вид, ты не находишь?

Он обернулся, но девушка уже подошла к ним и удивила, сообщив, что она тоже в числе приглашенных.

Алек Хит сполз с постели и встал, громко зевнув. Пару часов назад он заснул, хотя собирался принять перед обедом ванну. Накануне вечером парень остался с одной хористкой из «Маджестика», и этот поступок глубоко оскорбил Кору. Она прождала его до двух часов ночи, однако, не выдержав, все же сдалась и пошла спать. Лежала в постели с открытыми глазами, прислушиваясь, не вставляет ли он ключ в замок. В конце концов, примерно два часа спустя, она этого дождалась. Алек решил выпить пару кружек пива с одной девицей, которая повела его в ночной бар, где, по ее словам, наливали допоздна очищенное виски за два пенса. Затем, напившись, он затащил ее темный, сырой переулок и наскоро с ней перепихнулся под уличным фонарем, а затем отправился восвояси. На работу он пришел к одиннадцати утра — нужно было устанавливать новую мизансцену, и когда снова увидел ту девицу, проигнорировал ее: какой от нее теперь был прок? Алек планировал хорошо отмокнуть перед ужином в ванне, но вместо этого заснул. Ничего страшного, подумал он, застегнув манжеты на рубашке и протянув руку за галстуком, а затем взглянул на свое небритое лицо в зеркале. Погладил щетину, слишком явно бросавшуюся в глаза с точки зрения этикета, но бриться передумал. Пусть принимают его таким, как есть, или до свидания. Впрочем, Алек слегка оросил лицо водой из розовой миски и решил, что вполне подготовился. В животе урчало. Алеку хотелось жрать.