Криптоморфы-3: Загадай желание

— Нам не составило особого труда выяснить личность: твои «пальчики» оказались в базе данных отпечатков, — голос напарника звучал с напором и скрытой агрессией: он всегда разговаривал так с подозреваемыми. — Мирон Хирвин, двадцать один год. Бродяжничаешь с тринадцати лет — после того, как мать умерла в четвертую волну криптоимпульса, и тебе пришлось жить с отчимом-алкоголиком, — зачитал из папки Верес. — Все эти годы промышлял в основном мелкими кражами, из-за чего тебя неоднократно арестовывала полиция. Каждый раз ты отделывался символическими сроками, но теперь, Мирон, все обстоит куда более серьезно: речь идет об убийстве.

Верес наклонился ближе, припечатав взглядом бродягу. Мирон заерзал на стуле, нервно закусил губу. Кира заметила, как в ярком свете люминесцентной лампы на лбу парня заблестела испарина.

— Я никого не убивал, — наконец, выдавил Мирон.

— Серьезно? — Верес ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, продолжая сверлить взглядом подозреваемого. — Как же ты объяснишь, что кровь на твоих кроссовках совпадает с кровью жертвы, которую мы обнаружили в Старом порту? Послушай, Мирон: чем быстрее ты сознаешься в убийстве девушки, тем быстрее все закончится — для тебя и для нас. — Верес демонстративно взглянул на наручные часы, а затем продолжил с такой ненавистью в голосе, что даже Кира содрогнулась, не говоря уже о Мироне, который становился все бледнее с каждым словом агента БЛОК: — Уже десятый час, а я до сих пор не пил кофе. Я не выспался, поэтому зол и едва себя сдерживаю, чтобы не разбить тебе морду в кровь. Мне пришлось встать ни свет ни заря, тащиться в гребаный бомжатник в Старом порту и бегать по обоссанным закоулкам за смердящим ублюдком — и если ты не понял, я говорю о тебе! Но в любом случае мое ужасное утро ни в какое сравнение не идет с тем, что пришлось пережить этой бедной девчонке!

Верес выхватил из папки большую фотографию и швырнул ее через стол бродяге. Мирон мельком взглянул на снимок с трупом девушки в луже крови: его лицо исказилось от ужаса, а плечи мелко затряслись. И если это была наигранная реакция, то стоило признать: Мирон Хирвин — отличный актер.

— Погибшую звали Алина Саде, — тихо сказала Кира.

Она старалась говорить мягко и вкрадчиво, тем самым следуя избитой, но, тем не менее, по-прежнему эффективной технике допросов: Кира взяла на себя роль «доброго полицейского», в то время как Верес изображал «злого». Впрочем, почему изображал? Марк Верес органично существовал в образе «злого полицейского», и не просто злого: он был токсичным, агрессивным и вспыльчивым человеком, которого ненавидели не только задержанные им криптоморфы, но и его коллеги из БЛОК.

— Нам удалось выяснить имя девушки, когда мы опросили других бродяг в Старом порту. После твоего задержания они стали куда более разговорчивыми, — продолжила Кира. — Как и у тебя, у Алины тоже не было своего дома. Она бродяжничала с детства и, как рассказали нам обитатели Старого порта, зарабатывала на жизнь мелкими кражами и проституцией.

Мирон осмелился взглянуть на Киру, проговорив дрожащим голосом:

— Алина была хорошей. Не смейте пачкать ее имя.

Кира удивилась: она не ожидала такой реакции от человека, который промышлял воровством и почти всю свою жизнь ошивался среди бомжей, наркоманов и проституток.

— Мирон, мы хотим узнать, кто ее убил. — Кира наклонилась ближе. — Пока что все указывает на то, что это сделал ты.

Бродяга опустил голову и шумно выдохнул. Спустя несколько секунд он сбивчиво заговорил:

— Мы дружили с Алиной. Она была доброй и отзывчивой. Не раз меня выручала. Когда-то давно она оступилась, как и многие другие обитатели Старого порта. Стала воровкой и проституткой. — Мирон посмотрел на Киру, и она поразилась гневу, который полыхнул в его взгляде. — Но обществу — в том числе и вам! — плевать на таких, как мы! Все заняты спасением своих задниц от криптоморфов, но никому нет дела до нищих и бродяг, а ведь нас тоже истребляют! Алина была не первой жертвой!

— Есть и другие погибшие в Старом порту? — быстро уточнила Кира, поймав на себе недовольный взгляд Вереса: он терпеть не мог, когда кто-то перехватывал инициативу в допросе.

— Уже несколько месяцев кто-то похищает бездомных, — подтвердил Мирон. — Вернее, они просто исчезают, но никому нет до этого дела. Легавые устраивают рейды пару раз в неделю, но им плевать на пропавших бродяг. Они называют нас отбросами и следят только за тем, чтобы мы ненароком не подожгли какой-нибудь склад в порту.

— И сколько же «отбросов» уже исчезло? — насмешливо спросил Верес, и Кира поморщилась от показного скепсиса в его голосе.

— Много. — Мирон полоснул взглядом Вереса. — Но сколько точно — я не знаю. Если вам интересно, можете спросить об этом у Старика, тем более вы с ним уже познакомились.

— Ты имеешь в виду чокнутого деда, который наехал на нас в вашем бомжатнике? — уточнил Верес, а затем, после кивка Мирона, спросил: — И как же его зовут?