Криптономикон

– Iesus Nasarenus Rex Iudaeorum, – говорит он. – Это латынь. Иисус Назорей Царь Иудейский.

– Иудейский? Я думал, Иисус был христианин, – говорит Гото Денго.

Человек в черной рясе смотрит на него, не отвечая. Гото Денго делает новый заход:

– Я не знал, что евреи говорят на латыни.

Однажды в комнату ввозят кресло-каталку; Гото Денго таращится в тупом изумлении. Он слыхал про такие: на них за высокими стенами, вдали от посторонних глаз, возят из комнаты в комнату постыдно неполноценных людей. И вдруг хрупкие девушки хватают его и сажают в кресло! Они что-то говорят про свежий воздух; в следующий миг Гото Денго выкатывают из палаты и везут по коридору! Его привязали, чтобы не вывалился; он смущенно ерзает, пытаясь спрятать лицо. Девушки выкатывают кресло на большую веранду с видом на гору. От листьев поднимается пар, кричат птицы. На стене за спиной – огромная картина: привязанный к столбу голый I.N.R.I. исполосован сотнями параллельных кровавых следов. Рядом центурион с бичом. Глаза у центуриона странно японские.

На веранде еще три японца в инвалидных креслах. Один невнятно разговаривает сам с собой и все время теребит болячку на руке, так что кровь капает на подстеленное полотенце. У другого обгорели руки и лицо, он смотрит на мир через единственную дырку в черном коллоидном рубце. Третьего накрепко прибинтовали к креслу, потому что он все время бьется, как рыба на песке, и бессвязно вскрикивает.

Гото Денго смотрит на перила веранды, прикидывая, хватит ли сил подъехать к ним и перекинуться через парапет. Почему ему не дали умереть с честью?

Команда подводной лодки обходилась с ним и другими эвакуированными непонятно: почтительно и в то же время гадливо.

Когда он стал изгоем? Явно задолго до эвакуации с Новой Гвинеи. Лейтенант, спасший его от охотников за головами, обходился с ним как с предателем. Но он и раньше был не таким, как все. Почему его не съели акулы? Может, его мясо пахло иначе? Он должен был погибнуть вместе с товарищами в море Бисмарка. Его спасло отчасти везение, отчасти умение плавать.

Почему он умеет плавать? Отчасти потому, что отец учил его не верить в демонов.

Он громко смеется. Другие японцы оборачиваются.

Его учили не верить в демонов, теперь он сам – демон.

В следующий приход чернорясый громко смеется над Гото Денго.

– Я не пытаюсь вас обратить, – уверяет он. – Пожалуйста, не говорите старшим о своих подозрениях. Заниматься прозелитизмом строго запрещено, и нас жестоко накажут.

– Вы пытаетесь обратить меня не словами, а тем, что держите здесь, – говорит Гото Денго. Ему не хватает английского.

Чернорясого зовут отец Фердинанд. Он иезуит или что-то вроде того; владение английским дает ему неограниченную свободу маневра.

– Каким образом мы обращаем вас в свою веру, всего лишь приняв сюда? – Потом, чтобы окончательно выбить у Гото Денго землю из-под ног, повторяет то же самое на более или менее сносном японском.

– Не знаю. Живопись. Скульптура.

– Если вам не нравится наша живопись, закройте глаза и думайте об императоре.

– Я не могу все время держать глаза закрытыми.

Отец Фердинанд фальшиво смеется.

– Почему? Большинство ваших соотечественников успешно живет с закрытыми глазами от колыбели до могилы.

– Почему бы вам не повесить что-нибудь повеселее? Это больница или морг?

– La Pasyon очень важна здесь, – говорит отец Фердинанд.

– La Pasyon?

– Страдания Христа. Они очень понятны филиппинскому народу. Особенно сейчас.

У Гото Денго есть еще одна жалоба, но, чтобы ее высказать, приходится одолжить у отца Фердинанда японо-английский словарь и поработать несколько дней.

– Правильно ли я понял? – говорит отец Фердинанд. – Вы считаете, что, окружив заботой и милосердием, мы тем самым исподволь пытаемся обратить вас в католичество?

– Вы извращаете мои слова, – говорит Гото Денго.

– Я их выправляю, – парирует отец Фердинанд.

– Вы пытаетесь сделать меня одним из вас.

– Одним из нас? В каком смысле?

– Презренной личностью.

– Зачем нам это?

– Потому что у вас жалкая религия. Религия побежденных. Если вы сделаете меня жалкой личностью, мне захочется принять вашу религию.

– Обходясь с вами достойно, мы пытаемся сделать вас жалкой личностью?

– В Японии с больным не обходились бы так хорошо.

– Можете не объяснять, – говорит отец Фердинанд. – Вы в стране, где многих женщин изнасиловали японские военные.

Пора менять тему.

– Ignoti et quasi occulti – Societas Eruditorum, – говорит Гото Денго, читая надпись на медальоне, который висит у отца Фердинанда на груди. – Опять латынь? Что это значит?

– Это организация, к которой я принадлежу. Она межконфессиональная.

– Что это значит?

– Любой может в нее вступить. Даже вы, когда поправитесь.

– Я поправлюсь, – говорит Гото Денго. – Никто не будет знать, что я болел.

– Кроме нас. Ах да, понял! Никто из японцев не узнает. Да, правда.

– Но другие не поправятся.

– Тоже правда. Из всех здешних пациентов у вас лучший прогноз.

– Вы взяли больных японцев на свое попечение…

– Да. Этого более или менее требует наша религия.