Криптономикон

Внутри стоят длинные столы и не меньше тридцати стульев. Уотерхауз осторожно принюхивается, боясь учуять запах мертвечины, но его нет.

Все ясно. Они в центре скалы. В помещении только один вход. Никакой тяги – никакого эффекта паяльной лампы, – поэтому ничего не сгорело. Пламя обошло это место стороной. Воздух густой, как холодная подливка.

– В этой комнате нашли сорок погибших, – говорит сопровождающий.

– От чего они погибли?

– Задохнулись.

– Офицеры?

– Один японский капитан. Остальные рабы.

До начала войны слово «раб» было для Уотерхауза таким же устаревшим, как «медник» или «лабазник». Теперь, когда фашисты и японцы возродили эту практику, оно звучит на каждом шагу. Странная штука – война.

Его глаза уже привыкли к тусклому освещению. На всю пещеру горит одна двадцатипятиваттная лампочка, стены поглощают почти весь свет.

Уотерхауз видит на столе прямоугольные предметы, по одному перед каждым стулом. Войдя, он принял их за листки бумаги. Часть из них и впрямь листки, но теперь, присмотревшись, он замечает, что в основном это пустые рамки с разбросанным внутри произвольным узором кружков.

Уотерхауз отыскивает в кармане фонарик и щелкает переключателем. Возникает косматый желтый конус, в котором клубится и перетекает маслянистый дым. Уотерхауз идет вперед, разгоняя дым рукой, и наклоняется над столом.

Это счёты, костяшки застыли посреди каких-то вычислений. Чуть дальше другие. Потом еще.

Он поворачивается к армейскому сопровождающему:

– Как будет родительный падеж слова «счёты»?

– Простите, сэр?

– Счётов? Счёт?

– Как вам будет угодно, сэр.

– Ваши люди не трогали этих счёт?

Начинается лихорадочное обсуждение. Офицер вынужден опросить нескольких рядовых, отправить гонцов к кому-то еще, дважды позвонить по телефону. Это обнадеживает: другой просто сказал бы «Нет, сэр», или что там, по его мнению, Уотерхауз хотел услышать, и поди проверь. Этот, похоже, понимает, что нужен точный ответ.

Уотерхауз, старательно держа руки за спиной, обходит столы и разглядывает счёты. Почти рядом с каждыми лежит лист бумаги или блокнот, а также карандаш. Бумага исписана цифрами, изредка попадаются иероглифы.

– Вы видели кого-нибудь из этих рабов? – спрашивает он рядового.

– Да, сэр. Я помогал их выносить.

– Это были филиппинцы?

– Нет, сэр. Типичные азиаты.

– Китайцы, корейцы?

– Да, сэр.

Через несколько минут приходит ответ: все уверяют, что не трогали счёты. В эту часть укрепления американцы попали в последнюю очередь. Тела лежали грудой у двери, труп японского офицера нашли в самом низу. Стальная дверь была заперта изнутри – она слегка выгнулась, когда пламя наверху вытянуло из комнаты весь воздух.

– Хорошо, – говорит Уотерхауз. – Я поднимусь наверх и отправлю рапорт в Брисбен, потом лично разберу эту комнату слой за слоем, как археолог. Проследите, чтобы никто ничего не трогал. Особенно счёты.

Аретуза

Адвокат Алехандро приходит на следующий день. Они с Рэнди болтают о погоде и баскетболе и одновременно меняются записками. Рэнди пишет «Передайте Честеру» и протягивает записку, в которой просит Честера просмотреть содержимое сундука, найти все старые документы про дзета-функцию и как-нибудь ему переправить. Адвокат Алехандро отдает отчет о своей бурной работе, который, видимо, должен подбодрить Рэнди, но выглядит несколько уклончиво. Рэнди рассчитывал узнать о конкретных результатах, поэтому, прочитав, вопросительно смотрит на адвоката. Тот кривится и постукивает себя по челюсти, что на условном языке означает «Дантист». Очевидно, Кеплер сует им палки в колеса. Рэнди протягивает записку «Передайте Ави» и листок с просьбой к Ави выяснить, нет ли среди клиентов Крипты генерала Ина.

Потом целую неделю ничего не происходит. У Рэнди нет материала по дзета-функции, поэтому он не может заняться дешифровкой. Однако он закладывает фундамент для будущей работы. В «Криптономиконе» есть программы основных криптоаналитических операций на языке С, но это народные программы (плохо написанные), и в любом случае их надо перевести на более продвинутый язык С++. Этим Рэнди и занимается. Кроме того, в «Криптономиконе» есть разные полезные алгоритмы, их он тоже перекладывает на С++. Работа нудная, но других развлечений все равно нет. И потом, у такой нудной работы есть одна полезная сторона: приходится вникнуть во все математические детали. Не поняв математику, не напишешь программу. Рэнди с каждым днем все больше приучается думать как криптоаналитик. Параллельно его дешифровальная библиотека пополняется новыми программами.