Кристалл времени

Сам Хорт неподвижно стоял в это время в углу спальни Софи, одетый в мешковатую белую рубаху и шаровары, такие огромные, что их пояс пришлось завязать двойным узлом, чтобы они не спадали. Чтобы отвлечься от передвижений по его телу мерзкой твари, Хорт сосредоточился на звуках льющейся в ванной воды и голосе Софи, напевавшей себе под нос что-то веселенькое.

«Главное сейчас – не сорваться и не закричать», – думал Хорт.

Что ж, за свое освобождение из тюрьмы ему приходилось платить – ским, этот лоскут змеиного тела, – прилип к нему, как клещ, и следил за каждым движением.

– Эй, ты! – зарычал Хорт, когда скользкая тварь полезла ему в шаровары, и схватил скима. Тот злобно зашипел в ответ и цапнул Хорта за большой палец. Показалась капелька крови, а ским проворно забрался по животу и шее Хорта и свернулся у него за ухом.

– Гадина, – пробормотал Хорт, посасывая укушенный палец.

Ему ужасно хотелось схватить эту мразь и раздавить, стереть в порошок. Только не было смысла делать это – раздавишь одного скима, ему на смену придет другой. И это еще если повезет. А то так обратно в тюрьму отправят или вообще на месте убьют.

В окно светило яркое утреннее солнце, и Хорт протер заслезившиеся от его лучей глаза. Прошлой ночью Змей освободил Хорта из тюрьмы, именно он вызвался сделать это, причем с единственной целью – поиздеваться при этом над Тедросом. Вволю наигравшись со свергнутым королем, который вначале был уверен, что для освобождения Софи выбрала именно его, а потом резко обломался, Змей вытащил Хорта из камеры и погнал наверх, в замок, немедленно приставив к нему своего скима-надзирателя. Там Хорта затолкали в комнату для слуг – темную, размером чуть больше платяного шкафа – и заперли до утра. На рассвете его разбудили, выдали эту уродливую униформу, в которой Хорт стал похож на уцененного потрепанного джинна, и привели в покои Софи, где он сейчас и стоял, невыспавшийся, голодный и грязный, ожидая, пока его новая «госпожа» вылезет из ванны.

«Почему Софи выбрала именно меня? – размышлял Хорт. – Она ведь кого угодно могла выбрать. Тедроса, конечно же, или Эстер, например. А могла и декана Доуви из тюряги вытащить. Или она выбрала меня потому, что только я могу сделать то, что ей нужно? Надеюсь, она не для того вытащила меня из подземелья, чтобы принести в жертву и спасти за мой счет остальных? – от этой мысли у Хорта тревожно забилось сердце. – Или… я ей все-таки небезразличен?»

От этой мысли сердце у него забилось еще сильней.

За его ухом шевельнулся ским, заставив Хорта отвлечься от своих мыслей и вспомнить о том, где он. Да, забыть о скользком скиме-надзирателе ему могли помочь только мысли о Софи.

Хорт еще сильнее смутился и осторожно понюхал свои подмышки. Разит ужасно. Может, попросить у Софи разрешения принять после нее ванну или хоть под душем немного постоять, когда она закончит? Пожалуй, лучше бы под душ – времени мало, поторапливаться нужно, благословение в церкви начнется меньше чем через час, а ему, новому «камердинеру» Софи, следовало подготовить ее для выхода.

Что значит подготовить, и что такое камердинер, Хорт, честно говоря, представлял себе весьма смутно.

Он еще раз окинул взглядом залитую солнечным светом комнату. Все здесь выглядело новеньким, с иголочки – голубые, с эмблемами Льва, мраморные плитки на полу; тисненые золотыми львами синие обои; зеркала в инкрустированных драгоценными камнями рамах; белоснежный диван с вышитой золотом львиной головой на спинке.

«А ведь сколько времени он притворялся, изображая из себя верного рыцаря Тедроса», – неприязненно подумал Хорт, имея в виду мерзавца Райена.

Самого Тедроса Хорт совершенно не переваривал, однако сейчас испытал к нему нечто вроде сочувствия.

Ну или почти испытал.

Ским снова пополз вниз по шее Хорта.

Из-за двери донесся звук сливаемой из ванны воды, и мысли Хорта вновь – совершенно непроизвольно, разумеется, – вернулись к Софи. Да, теперь у Хорта была другая девушка – красивая, умная, веселая, верная, так что не стоило бы ему, конечно, думать о другой девушке, особенно если это девушка, о которой он мечтал три года, и она сейчас вылезает из ванны. Хорт попытался отвлечься от мыслей о Софи, но куда бы он ни бросил взгляд, все только еще сильнее разжигало его воображение. Кровать Софи и шелковые смятые простыни на ней, вазочка с орешками на ночном столике, еще одна вазочка, с медом, и недопитая чашка чая рядом с ней, а на краешке чашки мазок алой помады…

За спиной Хорта открылась дверь, и в спальню вошли две служанки в такой же белой, как у него, униформе. Они внесли целую груду коробок с одеждой, и Хорт бросился помогать им. На каждой коробке стояло фирменное клеймо – «Мадам ван Зарахин». Уложив все на диван, Хорт повернулся к горничным, но те уже двигались назад к двери – молча, опустив головы, спрятав свои лица под чепцами.