Кристальный пик

— Пока нет, — ответила я нехотя, снова вспоминая наставления советников. — Мидир желает разобраться с мятежниками собственноручно. Крепость Брикта уже возвращена, королевские хирды движутся к главному городу Фергуса — Нессе. Уже через две недели они будут стоять у ярла на пороге. Посмотрим, что он тогда мне скажет о своих золотоносных шахтах: я велела Мидиру обрушить их все по пути. Сам ведь жаловался в письме на обвалы…

— А что насчет Немайна?

— Не стоит лезть в ульи на востоке, пока не разобрался с осами на западе, — процитировала я слова Мидира, сцепив пальцы замком на животе. — Ярл Дайре и ярлскона Ясу отбыли домой и, как ближайшие соседи Немайна, обещали позаботиться о том, чтоб сдержать их и перекрыть им путь до Дейрдре и союзников. Так что сейчас мы с тобой можем заняться более… насущными заботами.

И хотя мне казалось кощунством говорить подобное, преуменьшая значимость восстаний после всего, чем пожертвовал ради объединения Круга мой отец — я знала, что такова правда. Если мир может расколоться пополам, какая разница, на каком именно его осколке ты окажешься? Стоило мне подумать о войне, и я почувствовала дрожь на кончиках пальцев. Но при воспоминании о кровавом поле эта дрожь охватывало все тело целиком.

То, что уничтожило Свадебную рощу, святыню Кроличьей Невесты, было гораздо — гораздо — страшнее фергусовцев и их мечей. Что будет, если это нечто решит посетить безвинные деревни и города? Что, если оно однажды придет в Столицу?

«Я не заслуживаю твоего доверия, знаю. Но не в моих интересах предавать тебя во второй раз. Мы с пустынной львицей займемся войной людской, а ты пока разберись с войною божественной, или кто тебя там на Кристальном пике ждет», — ручался Дайре перед отъездом, когда я вышла проводить их с Ясу, уже седлающих лошадей. Они оказались единственными ярлами, которые отважились помочь мне не только на словах, но и на деле, потому я и отпустила их, чтобы они продолжили свои деяния на местах, хоть мне и было спокойнее держать их обоих под присмотром.

Надеясь, что хотя бы с ними все сложится благополучно, я положила на край жертвенника цветок — жухлую веточку вербены, которая зацепилась за мою одежду перед отлетом и которую я обнаружила случайно лишь этим утром, когда заглянула в шкаф. Почти все лепестки на ней осыпались, стебель посерел, но сам цветок был твердым, будто окаменел или замерз. Быть может, он как-то прольет свет на произошедшее, если этого не сделают останки фергусовского воина.

Ллеу кивнул, заложил руки за спину, отчего полы его накидки из пурпурной замши смялись и пошли складками. Браслет с пятью колокольчиками на запястье всколыхнулся, но не зазвенел.

— Госпожа! — окликнул меня Ллеу, когда я уже направилась в сторону выхода. Тянущийся оттуда свежий воздух манил на поверхность, а дорожка из факелов мерцала, освещая низкие своды туннелей, в которых у меня более не было причин задерживаться. — Пока вы не ушли… Могу я просить вас еще об одном одолжении?

В былые времена Ллеу считал просьбы ничем не лучше раболепства, потому если и нуждался в чем-либо, то всегда добывал это собственным трудом. Или трудом Маттиолы, красотой которой злоупотреблял в корыстных целях так же часто, как и сейдом. Потому, услышав слово «попросить» из его уст, я мигом обратилась в слух.

— Боги мне свидетели, я всегда хорошо заботился о своей семье, — начал Ллеу издалека, и мое любопытство угасло: за оправданиями такого рода могло последовать лишь одно прошение. — Нашей матери не стало слишком рано, но отца не стало и того раньше, поэтому познавал я, каким должен быть глава семейства, на примере отца вашего, короля Оникса. Я расстался с игрушками и взялся за изучение сейда сразу же, как мне исполнилось девять, а в шестнадцать уже присягнул истинному господину на верность. Я не покладая рук работал над сывороткой, которая излечила бы немощь моего младшего брата и уберегла его от сопора^[14]. Я покупал сестре все, что она хотела; все, что в детстве мы видели лишь на прилавках приезжих купцов — дабы высокородные господа не смотрели на нее, как на чернь, хотя мы оба всего на два сословия ниже. Я никогда не обижал, не обделял и не предавал свою семью. Боги мне свидетели, — повторил Ллеу с придыханием, звуча настолько убедительно, что я почти поверила ему. Особенно когда он дошел до сути и позволил своему голосу надорваться: — Я очень скучаю по Матти и Гектору. Не могли бы вы, драгоценная госпожа, как-нибудь… поспособствовать нашему воссоединению?

— Так разве Гектор не навещал тебя вчера? — спросила я озадаченно, ведь совсем недавно Гектор, снаряжая гнедых лошадей и помогая мне проводить Ясу с Дайре в путь, хвастался передо мной новым стеклянным флаконом с сывороткой.