Кристиан и его волшебный друг Ди-ди

Если бы мама, услышав такой вопрос, растерялась, то она бы, вероятно, ответила, что так получилось – случайно. Но мама у Кристиана была очень находчивой, поэтому она сразу нашлась…. Точнее, сразу нашла нужное оправдание и ответила:

– Потому что, одно сердечко ближе, а другое – дальше. Ведь одна дверца открыта в нашу сторону, а другая – в другую. Ну…, туда, – и она махнула рукой куда-то вглубь стены.

– А зачем? – заинтересовался Кристиан, глядя на уже почти четкую картинку, – влага с его глаз начала испаряться, и стена стала принимать вид обыкновенной стены, а мама… – вид самой необыкновенной мамы. Ведь обыкновенные мамы никогда не рисуют на стенах… фломастерами… летающих дельфинов.

– Дверца, которая открывается туда, нужна для того, чтобы через нее уходило плохое настроение. А дверца, открытая сюда, – для того, чтобы через нее входило хорошее настроение. – Мама нарисовала на ластах дельфина по сердечку, и добавила: – Это дельфин настроения. Если ты подойдешь к нему, и прижмешь свои ладошки к его ластам, то дверцы превратятся из нарисованных – в настоящие. И ты в тот же момент обменяешь свое плохое настроение на прекрасное.

– Значит, этот дельфин волшебный? – Кристиан спрыгнул со своего стула и, приблизившись к стене, уткнулся носом в очень милую улыбку дельфина.

– Выходит, что волшебный, – кивнула мама, и на ее лице тоже нарисовалась очень милая улыбка.

– «Если так, значит, моя мама настоящая волшебница», – подумал Кристиан, любуясь уже мамой.

– А можно, я назову его Ди-ди?

– Ди-ди? – мама дернула бровями, как делала всегда, когда вспоминала что-то хорошее. – Так ты называл меня, когда тебе было годика два. Когда я играла с тобой в музыкальное пузико.

– Ди-ди – это улыбка на малышовском языке, – объяснил мальчик. При воспоминании о надутом пузике, которое он уже, наверное, тысячи раз видел на старинном – по его мнению, – видео, щеки Кристиана стали похожи на красные елочные шары.

– Наконец-то, я узнала великую тайну твоего таинственного Ди-ди, – мама так искренне обрадовалась, что даже хлопнула в ладоши.

Кристиан снова повернулся к стене, – он хотел прикоснуться к ластам дельфина, но почему-то заволновался и, покрывшись еще более жгучим румянцем, потянул маму в зал.

– Давай, во что-нибудь поиграем!

– Давай, – согласилась мама.

И двое детей – один еще достаточно маленький, а другой…, то есть, другая, – уже достаточно большая, – принялись играть мягкими игрушками.

Искренне благодарный маме сын, хотел подарить ей как можно больше радости, и потому играл очень и очень весело. Правда, немного странно. То у него мишки порхали, как бабочки; то зайчики катались, как колобки; то собачки кукарекали, как петухи; то жирафы ползали, как змеи. А все оттого, что, кем бы ни играл Кристиан, он думал не о них, а о своем новом друге Ди-ди. И с каждой минутой, этот друг казался ему все более и более настоящим. Реальным. Пусть и сказочным, но реальным. И ждущим его. И даже куда-то зовущим.

До самого вечера Кристиан старательно выполнял роль маминого веселильщика. Ведь он очень боялся, что мама может заметить серые плачущие окна и загрустить. И лишь, когда окна почернели настолько, что их слез стало невидно, Кристиан позволил маме уложить его в кровать и, подарив ей ответный поцелуй, и самые крепкие на свете объятия…. Думаете, заснул? Вовсе нет! Конечно же, не заснул, а только сделал вид, что заснул, чтобы мама могла спокойно уйти в свою комнату, и, как раз таки, заснуть.

Так уж у Кристиана в этот вечер получилось, что, в то время как все дети ложились спать, он встал. Встал, и едва-едва касаясь носочками пола, пошел на кухню. К серой стене, где его с нетерпением ждал новый друг – крылатый дельфин по имени Ди-ди.

Глава вторая А дверцы, правда, настоящие или Неправильный ученик

Кристиан на цыпочках добрался до кухни, и потянулся к выключателю, но, повернув голову в сторону стены с дельфином, понял, что свет ему вовсе не нужен. Ди-ди светился. Точнее, светились его очертания, – серебряными линиями на черной, как сама ночь, стене.

– Ди-ди? – вопросительно прошептал Кристиан и, подойдя к дельфину, уже испытывая к этому, вроде бы, несуществующему существу полное доверие, протянул руки к его ластам.

Сердечки на ластах слегка обожгли ладошки, и Кристиан зажмурился от яркой вспышки.

– «Мама пришла, – я все-таки разбудил ее», – огорчился мальчик. Однако, открыв глаза, обнаружил, что свет, ворвавшийся в кухню, идет вовсе не от лампочки, а из растущей прямо перед ним двери. – «А двери все-таки настоящие», – теперь Кристиан удивился, но не очень. Он, вдруг, ощутил, как огорчение выпорхнуло за маленькую, все еще темную дверь, а из-за растущей светлой двери повеяло спокойствием и радостью. Ему стало так хорошо на душе, будто Новый год уже наступил, и наступил, как полагается, – валенком в хрустящий сугроб.

Растущая дверь открывалась все шире.

И тут Кристиану, который уже сам сиял, как его друг Ди-ди, в голову пришла очень необычная мысль.