Кристина Орбакайте. Триумф и драма

В январе 1985 года квартиру на улице Горького покинула чета Резников, которые проживали там с августа прошлого года, а теперь переехали в новую квартиру в Крылатском. И хотя Пугачева прекрасно понимала, что рано или поздно это событие должно было произойти, на душе у нее все равно было грустно. За эти почти полгода совместного проживания она успела привыкнуть к Резникам, ей нравилось это «коммунальное» житье-бытье, и она была бы не прочь, чтобы оно продолжалось и дальше. Но не в ее силах было что-либо изменить. Отныне в четырехкомнатных хоромах на улице Горького остались жить трое: Пугачева, Болдин и Люся Дороднова. Кристина продолжала обитать у бабушки, но в скором времени мать заберет ее к себе.

Отметим, что после смерти мужа Зинаиде Архиповне стало тяжелее в одиночку воспитывать внучку. Но она продолжала это делать, поскольку сильно ее любила. Кроме того, она прекрасно понимала, что в доме у дочери хороших условий для воспитания нет. Ей не нравилась тамошняя атмосфера, которая часто была отнюдь не творческой, а богемной. Кстати, во многом из-за этого от Пугачевой ушел композитор, который много сделал для того, чтобы она стала суперпопулярной – Раймонд Паулс (они сотрудничали в 1981—1984 годах). По его же словам:

«Наши застолья у Пугачевой иногда заканчивались не очень приятно. В том числе и для меня. Всякое бывало там. И очки мне разбивали, и словами всякими обзывали. Кто? Пугачева – кто же еще? Когда Алла Борисовна выпивала больше нормы, то начинала творить такое, что мало не казалось. Черт знает что выписывала. Правда, со мною не дралась. Я был на особом положении и только наблюдал за всем происходящим. Обзывать – да, обзывала. Алла никогда за словом в карман не лезла, могла брякнуть все, что в голову приходило. Во всяком случае, я не решусь повторить ее сочные тирады…»

Сами понимаете, отпускать юную внучку в такие условия ее бабушка не хотела. Однако и у Пугачевой были свои резоны. Во-первых, Зинаиду Архиповну все чаще стало подводить здоровье, а воспитание подрастающей внучки требовало затраты значительных сил, а во-вторых, ее дочь хотела, чтобы Кристина начала побыстрее взрослеть. И в последнем она была права. До этого Кристина была чисто домашним ребенком, воспитываясь в тепличных условиях. Однако, если она собиралась выбрать карьеру артистки, да еще эстрадной, то те методы воспитания, которые практиковала бабушка, мало могли ей пригодиться.

Скажем прямо, сама Кристина прекрасно отдавала себе отчет, что жизнь вместе с мамой у нее будет отнюдь не сахар (находить общий язык с бабушкой ей, конечно же, было гораздо легче). Однако с другой стороны, если бы мама захотела, ей бы пришлось подчиниться – спорить с мамой мало кто мог. О том, как порой нелегко проходили взаимоотношения матери и дочери, последняя вспоминает следующим образом:

«С мамой я один раз столкнулась в детстве, лет в 10, – с меня хватит. В меня просто летело все, что было под рукой. И я поняла, что с мамой в этом смысле лучше не связываться. Лучше словесно убеждать друг друга. После этого я с ней на конфликты не иду…»

А вот еще одно воспоминание на этот счет – Е. Болдина:

«С Аллой всем было непросто. В ней странным образом уживались две женщины – королева и атаманша. К первой я со временем научился находить подход. А второй панически боялся. Эта необузданная и вздорная особа появлялась тогда, когда на Пугачеву накатывали приступы тоски…

Кристина жила отдельно от матери и редко попадала под огонь. Она была очень прилежной и послушной девочкой, но иногда пыталась сопротивляться диктату Аллы. А та не принимала никаких возражений, если на нее находило желание воспитывать дочь.

Однажды мы отдыхали под Звенигородом и катались на лодке – Алла с Кристиной, Резник с Мунирой (как мы помним, чета Резников какое-то время жила на квартире Пугачевой на улице Горького. – Ф.Р.) и я. Кристине было лет двенадцать. Мы потихонечку плыли по течению и наслаждались красотой и покоем. Я управлял лодкой, сидя на корме. Алла с Кристиной устроились на носу. Мне не было слышно, о чем они разговаривали. Плыву в полудреме и вдруг слышу крик Аллы:

– Женя, стой!

– Что случилось?

– Греби к берегу, – командует Алла, с трудом сдерживая бешенство. Кристинка – вся красная, прячет глаза.

Подплываем к берегу.

– Вылезай, – говорит Алла дочери. – Будешь сидеть здесь, пока не попросишь прощения.

Та – в слезы. Мы с Ильей обмениваемся взглядами. Все понятно: дочь вздумала перечить матери и получила по первое число. Кристина остается на берегу, а мы в тягостном молчании плывем дальше. Алла сидит насупившись. Отходим на приличное расстояние, и испуганная девочка сдается. Спорить с матерью бесполезно, она это хорошо знает…»

Однако переезд Кристины к матери произойдет чуть позже, а пока она живет у бабушки. Музыкальную школу она окончила с красным дипломом и теперь учится в балетной студии, поскольку уже точно знает, кем будет после окончания школы – артисткой эстрады.