Кристина. Путь к мечте

– Ну, у него были проблемы с итальянскими бюрократическими законами, а я немного помогла, и мы стали добрыми друзьями.

– Да я должен был догадаться, ты никогда не можешь остаться равнодушна к чужим проблемам – Жан-Пьер остановился и взглянул на нее.

– Кто бы говорил, мистер благотворительность. – Кристина улыбалась, смотря на негодующего мужчину.

– Надеюсь, теперь у него не будет сомнений в том, что ты уже не свободна. – он взял Кристину за руку и поцеловал кончики пальцев.

– О, ты ясно дал это понять. К тому же он прекрасно знает, что в его гостевом домике всего одна спальня. – Кристина лукаво улыбнулась Жан-Пьеру, – Не волнуйся, еще раньше я ему все объяснила, когда отказалась идти с ним на свидание.

– Так значит, он посмел тебя и на свидание пригласить. Ну, все он труп, – улыбнулся Жан-Пьер и, притянув Кристину к себе, со страстью поцеловал в губы.

– Говоришь всего одна спальня, – пробормотал он и, подхватив ее на руки, решительно зашагал к дому.

Кристина долго лежала в темноте, слушая равномерное дыхание Жан-Пьера. Сегодняшний его приступ ревности не давал ей покоя. Он ее ревнует. Значит ли это, что он настолько к ней неравнодушен, как и она к нему. Жан-Пьер ни разу не сказал ей о своих чувствах. Но ведь он искал ее девять месяцев, приехал, и вот теперь предъявляет на нее свои права. Неужели ее самые смелые мечты могут сбыться. Кристина с самого начала запретила себе думать о будущем. Жан-Пьер был рядом, и она решила не омрачать счастье несбыточными фантазиями. Она возьмет все, что он сможет ей предложить и никогда не попросит о большем. Но сейчас рядом с ним ее любовь, казалось, выливалась через край. Несколько раз в минуты блаженства признание так и рвалось с ее губ, и Кристина прилагала огромные усилия, чтобы не произнести вслух слова, идущие с самого сердца. Вдруг он не разделяет ее чувств. Если после ее признания он просто промолчит или посмотрит на нее с сожалением, или, еще хуже, с жалостью, да она просто умрет. Кристина, попытавшись успокоиться, закрыла глаза.

Опять эта грязная комната и боль раздирающая ее тело. Кристина, возвращаясь в сознание, которое теряла от боли, снова и снова пыталась увидеть человека, который сидел рядом и читал молитву. Она должна узнать его. Она умирает, но это не так важно. Важно узнать этот голос. Из последних сил она открыла глаза и, приподняв голову, заглянула в лицо незнакомцу. Он был в капюшоне, но увидев ее усилия, поднял голову и взглянул на девушку. Господи, эти глаза – Пьер, он пришел. Кристина бессильно упала на подушку, и тьма начала поглощать ее.

Она металась из стороны в сторону, и только сильные руки не давали ей упасть с постели, Жан-Пьер прижимал ее к себе, шепча на ухо: «Это сон, только сон, проснись милая». Она открыла глаза.

– Пьер – это был ты, ты и есть Пьер. – все еще не отойдя ото сна, шептала Кристина, внезапная догадка ошеломила девушку.

– Да, – тихо ответил он и прижал ее еще сильнее.

– Но как…, я не понимаю, – Господи, что она говорит, он подумает, что она сошла с ума. Нет, это не правда. Это всего лишь сон.

– Но ведь это просто сон, – пробормотала она сквозь набежавшие слезы.

– Расскажи мне, что тебе сниться, милая, пожалуйста, для меня это очень важно.

И Кристина рассказала ему все с самого начала. Пару раз во время ее повествования он вздрагивал и еще крепче прижимал Кристину к своей груди.

– А потом я умерла, мне несколько раз снился этот сон, но я все не могла вспомнить этого человека. А это был Пьер, которого я так ждала в ту ночь на набережной, а он не пришел. И это был ты, но как это возможно, я не понимаю?

– Я тоже не все до конца понимаю. Но это и вправду был я. – Жан-Пьер со вздохом прижал ее к себе.

– Тебе тоже снятся сны. – Кристина заглянула в его глаза, в которых было столько боли.

– Нет, у меня все по-другому. Я просто помнил. Помнил и все. Еще в детстве, я вспоминал себя маленьким мальчиком, живущим в деревне с отцом и матерью и помогавший им пасти скот. Я помню, я спрашивал родителей, когда мы снова будем там жить, и почему мама не носит такие интересные платья. Они наверное тогда решили, что это фантазии слишком возбудимого малыша. Когда я стал старше, то перестал рассказывать другим о своих воспоминаниях. Я рос и то, что я помнил, росло вместе со мной. Где-то в районе двадцати мои воспоминания изменились, они уже не были такими четкими. Просто были неясные ощущения. Помню, я не мог что-то отыскать и меня это очень беспокоило. Я много работал и старался не зацикливаться на этом. Но потом я случайно увидел твою передачу по телевизору и меня словно током ударило.