Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

— Товарищ Сталин поручил нам ответственное дело, — сказал Громыко. — Заканчивается британский мандат на Палестину. Но… Англичане уходить не намерены. Они хотят создавать там военные базы. Надо заставить англичан уйти. Такая возможность найдена. Наша новая линия — добиваться раздела Палестины на два государства, арабское и еврейское. Это позволит покончить с британским владычеством на Ближнем Востоке. Этот регион должен стать сферой нашего влияния. Если мы добьемся успеха, без нас здесь ничего не будет решаться.

Один из советников заметил:

— Андрей Андреевич, нет ни единого шанса. Расклад такой. Англия — категорически против раздела Палестины и создания двух государств. Соединенные Штаты — скорее против, Франция — ей не до того… Китай проголосует так же, как Англия и Америка… Арабские страны, разумеется, против. Латинская Америка — против… Кто же за?

Он развел руками.

Советник Новиков подытожил:

— Пустые хлопоты.

Громыко не разделял общего пессимизма:

— Сейчас определяется будущее Ближнего Востока. Этот регион со временем будет играть важнейшую роль в жизни всего мира. Там нефть. И не только… Упустим возможность стать ключевым игроком — впредь нас не станут принимать всерьез.

Квартира Громыко

Лидия Дмитриевна ждала мужа, чтобы покормить ужином. Громыко вернулся в свою квартиру поздно.

— Поешь, — предложила она.

— На ночь глядя наедаться вредно.

Лидия Дмитриевна понимающе кивнула:

— Опять невыполнимое задание?

Москва. МИД. Кабинет заместителя министра Деканозова

В Москве в кабинет заместителя министра иностранных дел Владимира Георгиевича Деканозова стремительно вошел его секретарь. Закрыв за собой дверь, сообщил:

— В вашей приемной Максим Максимович Литвинов.

Деканозов, маленького роста бледный блондин с голубыми глазами, скривился и вяло махнул рукой:

— Заводи!

Когда появился Литвинов, который почти десятилетие был министром иностранных дел, Деканозов привстал и небрежно пожал ему руку:

— Поздравляю с семидесятилетием. Присаживайтесь.

Он плюхнулся на свое место за огромным письменным столом.

— Мне поручили сообщить вам, что вы освобождены от работы и переведены на пенсию. Решением Совета министров вам дали персональную пенсию союзного значения.

— Но я писал товарищу Сталину. Просил дать мне какую-то работу. Я не привык бездельничать.

Деканозов со скукой посмотрел на него.

— Да, я знаю. Можем подобрать вам должность в Комитете по делам искусств.

Максим Максимович возмутился:

— Я ничего в этом не понимаю.

Деканозов рассердился:

— Какую же работу вы имели в виду?

— Я четверть века в наркомате иностранных дел!

— Другой работы у меня для вас нет! Отдыхайте, товарищ Литвинов.

Когда дверь за бывшим наркомом иностранных дел закрылась, помощник сочувственно сказал Деканозову:

— Обиделся Максим Максимович.

— Обиделся? — раздраженно повторил Деканозов.

Он даже вскочил с кресла:

— Знаешь, что он в своем кругу брякнул? Что наркоматом руководят три человека — Молотов, Вышинский и Деканозов — и ни один из них не понимает ни Америки, ни Англии. Ну, насчет Вышинского он, конечно, прав… Но сказать, что я не разбираюсь в американских делах!.. Как у него язык не отсох!..

Деканозов вернулся на свое место.

— Ладно. Займемся делами. Товарищ Сталин поручил нам проголосовать за раздел Палестины. Составьте инструкции для Громыко, я подпишу… Такого содержания…

Помощник вооружился блокнотом и ручкой.

— Американцы боятся, что еврейское государство, если оно будет создано, станет коммунистическим и превратится в нашу базу на Ближнем Востоке… Правильно боятся! Так и будет! Поэтому я считаю, что сейчас нам надо осторожно высказываться в пользу создания еврейского государства. Ни в коем случае не проявлять активности… Обманем американцев… Объясните Громыко, чтобы он вел себя тише воды ниже травы.

Нью-Йорк. Представительство СССР при ООН

По лестнице советского постпредства в Нью-Йорке поднимался высокий, элегантно одетый джентльмен с бледножелтым отливом кожи и большой лысиной. Его сопровождал советник постпредства Новиков.

— У вас есть своя армия? — Новиков плохо представлял себе ситуацию на Ближнем Востоке.

— О какой армии вы говорите?

— О еврейской армии!

— Нет, своей армии у нас нет, у нас еще нет государства.

— Как же вы собираетесь отстаивать свою независимость?

— В составе британской армии в войну сражались еврейские подразделения, но командование не позволяет их объединить.

Новиков удивленно спросил гостя:

— Как хорошо вы говорите по-русски! Где учили?

— Русский — язык моего детства. Я же родился в Российской империи.

Он не без удовольствия сказал Новикову:

— А вы знаете, что во время Генуэзской конференции весной двадцать второго года меня даже приняли за Ленина? Мы ведь похожи, верно?

С лица Новикова мгновенно исчезла улыбка. Он отчеканил:

— Товарища Ленина ни с кем нельзя спутать.

Кабинет постпреда Громыко

Помощник Громыко распахнул перед неожиданным гостем дверь. Андрей Андреевич вышел навстречу:

— Прошу, господин Вейцман.

Гость расположился напротив Громыко. Улыбаясь, заметил: