Критическая Масса, 2006, № 1

Такого рода социальная антропология не нова и восходит к работам историка капитализма Вернера Зомбарта (1863—1941), концепция которого была противоположной идеям Макса Вебера, «выводившего», как известно, капитализм из протестантской этики «стяжательства во имя спасения» и считавшего, что честь и слава развития капитализма принадлежит как раз коренным народам, прежде всего немцам-протестантам. (Отец Зомбарта оказался был воплощением теории Вебера: потомок французских гугенотов и хранитель кальвинистских добродетелей, ставший крупным землевладельцем и промышленником, он был, по свидетельству современников, человеком невообразимой скупости, постоянно повторявшим: «Богатым человек становится не тем, что он зарабатывает, а тем, что он не тратит».) Зомбарт, современник и друг Вебера, признавал роль протестантской этики, но полагал, что «капитализм создавали грабители, откупщики, авантюристы и прочие маргиналы распадавшейся средневековой системы, а благочестивые трудоголики из протестантов были лишь одной из таких групп» (Вернер Зомбарт. Буржуа. СПб., 2005. Т. 1. С. 11). Одной из маргинальных групп такого рода, и весьма важной, Зомбарт считал и евреев: «1. Все народы обладают предрасположением к капитализму. 2. Различные народы обладают им в различной степени». Евреи же «представляют собою с самого начала уже почти сплошь специально воспитанный народ торговцев» (там же, с. 269). Он посвятил довольно много страниц разбору религиозных, исторических и психологических корней того предрасположения к «капиталистическому духу», которое он отмечал у евреев, что дало повод некоторым, опираясь на его труды, отождествлять капитализм и еврейство, как это сделал до него и вполне самостоятельно Карл Маркс. В известной своей статье о еврейском вопросе (Zur Judenfrage, 1843) Маркс пишет: «Еврей эмансипировался на еврейский манер не только потому, что он присвоил себе власть денег, но потому, что через него и без него деньги стали мировой силой, а практический еврейский дух сделался практическим духом христианских народов. Евреи постольку эмансипировались, поскольку христиане сделались евреями. Призрачная национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека».

Добавлю еще, что Зомбарт, как и многие другие, считал капитализм «величайшей трансформацией», охватившей весь мир, а если учесть, что далеко не все успешно вписались в этот процесс, в то время как евреи в нем преуспели, то легко себе представить происхождение одного из самых ярких и живучих аргументов антисемитизма, отождествляющего еврейство с капитализмом и эксплуатацией.

Смена общественных укладов, каждый из которых опирается на определенные социальные и культурные «ценности», всегда сопровождается переворотом в мире ценностей и идеологической борьбой, новые принципы жизни отменяют или подавляют старые. Л. Мамфорд пишет в книге «Миф машины» (М., 2001. С. 361—362): «Капиталистическая система ценностей, по сути, превратила пять из семи смертных грехов христианства — гордыню, зависть, скупость, алчность и похоть — в положительные общественные добродетели; а главные добродетели, начиная с любви и смирения, были отвергнуты как „вредящие делу“ — не считая тех случаев, когда они делали рабочий класс более послушным и покорным хладнокровной эксплуатации».

Борьба между традиционными, «средневековыми» ценностями и ценностями капитализма ведется уже не один век. Тот же Зомбарт, характеризуя «предрасположенность народов к капиталистическому духу», весьма образно озаглавил одну из своих работ: «Герои и торгаши». Свою лепту в характеристику «еврейских ценностей» как ценностей капиталистических внес и Маркс: «То, что в еврейской религии заключено в виде абстракции: презрение к теории, искусству, истории, человеку как самоцели — есть действительная, сознательная точка зрения, добродетель денежного человека» (та же статья).