Критическая метаморфоза

Ми́лан знал границу между ещё можно и уже нельзя. А если даже переходил этот «Рубикон», то всегда знал, как вернуться обратно и успеть прогнуть ситуацию под себя.

В те несколько секунд, Ми́лан сейчас, показался ему страшнее нежели Марк когда-то потом. Плюс, наверное, ответственность за друга (Калэба), помощь которому была сейчас необходима, тоже имело для него значение.

Ми́лан оглядел всех друзей, чтобы словить все возможные взгляды и усмотреть в их глазах, как они расценивают, сложившееся ситуацию и сможет ли он провернуть, то, что задумал без потери очков авторитета, в том виде, в котором он имеет их сейчас. И решив для себя твёрдо, вновь посмотрел на Эдуарда, крикнул: — Ну что? Время почти вышло!

Он дёрнулся на крик и непроизвольно, в страхе, расслабил руки. Из-за чего упустил Марка и тот, не в состоянии стоять, упал на колени.

Эдик дрожащими руками хотел поднять его, но Ми́лан вскрикнул: — Та бросай его и иди за другим! — и тот нервно рванул поднимать Калэба, стараясь побыстрее свалить отсюда.

Калэб лежал на асфальте, с вывихнутой ногой и разодранными ладошками. Подбежав к своему другу, он подхватил его за плечи, забросил его руку на себя и вздрогнул, по его телу пробежались «мурашки» и выкатились глаза, после того, как он услышал, стоя к Марку спиной: — Я достану тебя Калэб, вас обоих, — и остановился.

А Ми́лан тут же обернулся и проревел: — Аллё, забей что мямлит этот полуживой, забирай своего другана и уматывай пока я не передумал!

Так он и сделал. У Эдуарда все ещё лилась кровь с носа, сил тянуть друга было мало и как раз вот это, тогда, показалось ему, уже точно страшнее, нежели Марк.

— А знаете что? — пыхтел Марк, — Вас тоже это касается. Вы все ответите за это. Все. И ты и ты. И ты, — показывал он на пришедший, только что, троих, — И даже ты Дэрик, — он по-дружески улыбнулся, — Потому как, либо друзья, либо враги. Третьего не дано, — и беззаботно подмигнул.

Дэриэл отреагировал на это мерзкой улыбкой, где он обнажил зубы, в зверском оскале, показывая свои окровавленные клыки. Со всей силы желая продемонствировать ему отвращение.

— А ты, Милка, больше всех ответишь за это! — а на это он «получил» не просто оскал, а ещё унизительный смех с тактической походкой, для обхода вокруг Марка, чтобы тот, в случае притворства, не смог сбежать.

Ми́лан решил подойти к вопросу «ответки» с изобретательностью. Как только он обошёл его со спины, наклонился скрежетнув зубами и с хрипотцой произнёс: — Дааа? Отвечуу? — теперь уже каждое его слово, было с ироничным подтекстом, — А тебя не смущает тот факт, что это ты сейчас стоишь на коленях и не известно, встанешь ли с них?

Марк хотел с дерзить, но как только Ми́лан увидел, что первый открывает рот, тут же задал ему «леща». Да так, что тот сразу же заткнулся, цокнув эмалью. А Дима, после этого, хоть и ненавидел Марка, всею фиброю души, но забеспокоился за Ми́лана, чтобы тот не наделал глупостей, хотя мешать не стал.

— Вот и замолчал… Что страшно стало? Теперь и ты узнаешь, как оно… Сегодня и прямо сейчас, у нас есть уникальная возможность… Как ты там говорил… «Ответишь за это?» А хотя не важно, как ты это называл… — Ми́лан разошёлся, он уже не смотрел на друзей, а творил шоу, — Да, что ты? Не плачь, я ведь за один раз всё равно не смогу отомстить за всё, что ты сотворил, такое подвластно только богу, которого как известно нет.

Иронично, что со всех присутствующих в этот момент, верующим был лишь Марк, перейняв это у своей матери и такими словами, Ми́лан хотел его унизить — не получилось.

— Просто сделаю всё что в моих силах. И помни: «Земля — мёртвого найдёт», — продолжал извиваться в эйфории с деревянной доской в руках и договорив фразу, секунда в секунду, встал лицом к лицу с ним и без разговоров, замахнулся и прям как в бейсболе, увалил со всей силы по его левой ушной раковине.

Хрустящий звук, разлетевшееся полу-трухлявая, старая палка на три части и рванувший Дима вперёд остановить данные пытки, именно эти события, сопровождали первые три секунды после удара.

Ещё оказалось, что из деревянной поверхности, торчал один гвоздь, старый, забитый в доску, но всё ещё слегка выпирающий. Он резнул Марку ухо, совсем у края, сверху, где и пошла кровь с надреза, а всё ухо, после удара, покраснело и начало жутко болеть и «гудеть», из-за чего Марк схватился за него. Но нужно было отдать ему должное, он не закричал от боли, хотя очень хотел.