Критическое исследование хронологии древнего мира. Библия. Том 2

По поводу установленного Юлианом ритуала историки пишут, что по библейскому образцу он устраивал массовые жертвоприношения и, подобно царю Давиду, принимал деятельное участие в богослужениях. (Значит ли это, что Юлиан лишь незначительно изменил ритуал предшествующего арианства–ааронства? А, быть может, наоборот, «библейский образец» и царь Давид списаны с Юлиана? Во всяком случае, тесная связь с ааронством здесь налицо.)

Юлиан не пытался вводить свое вероучение силой. Напротив, он пригласил во дворец ведущих представителей всех религиозных течений того времени и объявил, что каждый может беспрепятственно и без опасения следовать своей вере. Однако это не прекратило борьбы между сектами, а реформы, проводимые императором, только подлили масла в огонь.

С этой терпимостью Юлиана резко контрастирует утверждение, что он уничтожил «лабарум» Константина, заменив языческими эмблемами кресты, якобы блиставшие на знамени язычника Константина. (На самом же деле, лабарум, как признают все добросовестные историки, никогда не существовал; ссылка же на Юлиана оказалась удобной, чтобы объяснить бесследное исчезновение такой замечательной святыни.)

Летом 362 года Юлиан предпринял путешествие в восточные провинции и прибыл в Антиохию, население которой будто бы «предпочитало атеизм» и осталось совершенно холодным к желанию императора преобразовать их храмы и богослужения «по образцу христианских». Юлиан был очень этим огорчен.

Весной 363 г. он покинул Антиохию, направляясь в поход против персов. В этом походе он был смертельно ранен таинственным копьем (или дротиком) в полночь 26 июня 363 г. на 33 году жизни. Никто не мог сказать, кто его поразил. Одни источники свидетельствуют, что он пал от руки воина–христианина; другие — что его убил ангел. Схватившись за рану, Юлиан якобы наполнил руку своей кровью и бросил ее брызгами в воздух со словами: «Ты победил, Галилеянин!» Около умирающего Юлиана собрались друзья и военачальники, перед которыми он произнес предсмертную речь, сохраненную до нас Аммианом. (Все это, конечно, образец очень позднего мифотворчества. Все описания смерти Юлиана сопровождаются неправдоподобными подробностями, доказывающими их выдуманность.)

 

Обсуждение биографии Юлиана

Обращает на себя внимание определенное сходство Юлиана с Иисусом. Оба они характеризуются как исключительно добрые, справедливые и благожелательные люди; оба в младенчестве едва не погибли от массовой резни, устроенной властями; оба при жизни обожествлялись окружением; оба ввели новый культ; введенные ими культы характеризуются как практически совпадающее; оба они жили по существу в одно и то же время. Более того, определенная связь Юлиана с Великим Царем признается и традицией (совместное обучение в школе), а евангельского Иисуса дьявол искушал, предлагая стать ему римским императором.

Устроенная Константином резня отождествляет его с евангельским Иродом. Но, согласно евангелиям Ирод не только организовал массовое избиение младенцев, но и посредством отсечения головы казнил Иоанна Крестителя, который обвинил его жену Иродиаду в развратной жизни. Это накладывает Иоанна на старшего брата Юлиана Галла. Это наложение тем более замечательно, что имя Галл может быть переведено как Петух, а Иоанн — как Голубь (от еврейского ИУН; см. [7], стр. 154).

Морозов выдвигает предположение, не является ли Юлиан еще одним отражением Иисуса (или точнее, Иисус отражением Юлиана)? Он пишет, что эти два человека «похожи на две фотографии с одного и того же здания, снятые с двух разных сторон. На одной фотографии мы видим парадный фасад, а на другой — заднюю сторону. Обе фотографии различны на первый взгляд, но не полны друг без друга, и некоторые общие детали контура наводят на мысль, что это лишь две стороны одного и того же здания» ([7], стр. 105).

На первый взгляд это предположение кажется совершенно диким, Но в чем, собственно говоря, состоит его дикость? Только в том, что оно противоречит твердо устоявшемуся представлению, что Юлиан был врагом христианства, отступником, апостатом. Если мы сможем выяснить, как это представление возникло, то тем самым это основное возражение против предположения Морозова будет устранено.