Критика демократии

Для чего же произведено это жестокое и оскорбительное насилие над народом? Для того, чтобы заставить кого-то дать России свободу и права. Для того, чтобы кто-то признал волю народа владычественной... Но разве сама русская нация и русская личность не давали себе свободы и не хотели быть владычественными? В таком случае странно и бесполезно принуждать их силой стать свободными! Но деятели освободительного движения и не признают того, чтобы они боролись с самой нацией. Они говорят, что нацию угнетала лишь небольшая горсть тиранов. В таком случае с какой же стати замаривать народ голодом и разорять его за чужие грехи? Если виноваты тираны, то нужно и действовать против тиранов, а не мучить и угнетать еще больше самоё нацию-Абсурдность действия нашей “освободительной” революции так ясна в этом случае, что не требует обрисовки. В довершение всего члены Государственной думы, посаженные на свои кресла забастовками, говорят, что их выдвинула народная революция, и называют себя представителями народа и выразителями его воли!.. Выходит, будто бы воля народа состояла в разорении его и в порабощении совершенно нестерпимому рабству всеобщей забастовки, которая вдобавок практиковалась народом не добровольно, а при помощи принуждения, насилия и угроз смерти.

В событиях 1905 года никакого ясного “разума” нельзя уловить. Но зато когда теперь приходится оценивать завоевания этой внелогичной “революции”, мы видим перед собой тоже нечто совершенно неопределимое.

“Старый строй” сделал уступки, которые поразительны по своей беспричинности. Можно сказать, что никогда и нигде на свете движение, подобное нашему “забастовочно-баррикадному”, не вызвало бы ничего, кроме быстрой крутой расправы, в успехе которой не мог сомневаться ни один революционер. У нас — было ли это беспримерное малодушие или пособничество революции в самых высоких сферах? — явились уступки, сделанные шумно, поспешно, на вид даже необычайно широко... Но что в этих уступках прочного?

Исчез ли “старый строй” или может явиться назад при первом порыве энергии? Едва ли кто смело ответит на этот вопрос. Во всяком случае, несомненно, что никакого нового строя на место старого не явилось; то, что мы получили, не составляет никакого строя, не имеет никаких основ, ни старых, ни новых, и наши незыблемые свободы держатся, в сущности, только всеобщей смутой, растерянностью и страхом друг перед другом, то есть анархией, а не правом. Но анархия рано или поздно пройдет, и что останется от 1905 года? Дым и чад, как от потухших плошек...

И это именно потому, что для запугивания правительства была выдвинута “всеобщая забастовка”.

Критическое самосознание могло бы легко подсказать освободительному движению, что “политическая забастовка” вовсе не есть средство “общегражданской свободы”, ибо это есть специфическое оружие “диктатуры пролетариата”.

Но диктатура пролетариата и общегражданская свобода — это две столь различные цели, что даже “старый строй” и парламентский несравненно ближе между собою, нежели то, что имеют в виду строй общегражданский и диктатура пролетариата. Эта последняя есть средство для уничтожения общегражданского строя. Как же освободительное движение хочет создать гражданский строй при помощи политических забастовок? Как оно не хочет понять, что это явления диаметрально противоположные и что, вызывая призрак диктатуры пролетариата, немыслимо создать парламентский строй?

Поэтому-то никакого гражданского строя не создали у нас за 1905-1906 годы и никогда не создадут, не отказавшись прежде всего и самым решительным образом от политической забастовки как способа создания гражданской свободы.

III

Вред рабочему делу

Если наши всеобщие забастовки спутали политическую реформу и вместо нее дали какое-то неопределенное анархическое положение, то не лучшие последствия они имели и для рабочего дела. Наше рабочее движение, чуть не вчера явившееся на свет, скомпрометировало себя всеобщей забастовкой перед общественным мнением, а в умы самих рабочих всеобщая забастовка внесла только путаницу относительно самой идеи “рабочей” стачки и забастовки.

Выступая с этой резкой критикой, чувствую небесполезным напомнить, что говорит о всеобщей забастовке такой признанный глава французского социализма, как Жорес [2].

Пусть вдумаются в его слова рабочие деятели наших всеобщих забастовок.

“По моему мнению, — говорит Жорес, — для того чтобы всеобщая стачка была полезна, необходимы три условия:

1. необходимо, чтобы цель, для достижения которой она объявлена, была предметом действительно глубоких стремлений рабочего класса;

2. необходимо, чтобы общественное мнение достаточно созрело, чтобы признать законность этой цели;

3. необходимо, чтобы всеобщая стачка являлась не замаскированным насилием, но осуществлением законного права стачки.

Если пассивная часть общества не была заранее убеждена в справедливости требований рабочих, ее негодование обратится против стачечников. При таких условиях рабочий класс потерпит полное фиаско, так как ничто, даже революционная сила, не может противостоять общественному мнению”.