Критика теории Маркса

Эта вера в кредит в одном случае должна была выдержать особенно суровое испытание. В своем первом томе Маркс учил, что всякая стоимость товаров основывается на овеществленном в них труде и что в силу «закона стоимости» они должны тем самым обмениваться в отношении овеществленного в них труда, что, далее, достающаяся капиталистам прибыль, или прибавочная стоимость, является плодом эксплуатации рабочих и что величины прибавочной стоимости стоят в отношении не к величине всего затраченного капиталистом капитала, но только в отношении к величине «переменного», т. е. той части, которая идет на выплату заработной платы, в то время как «постоянный» капитал, затраченный на покупку средств производства, не может «принести прибавочную стоимость». Но фактически в жизни прибыль на капитал находится в отношении ко всему инвестированному капиталу, с чем и связано в значительной степени то обстоятельство, что товары в действительности обмениваются не в отношении овеществленного в них количества труда. Здесь, таким образом, налицо противоречие между системой и фактами, удовлетворительное объяснение которого едва ли возможно. Сам Маркс не мог уйти от этого противоречия. Он говорит об этом: «Этот закон (а именно что прибавочная стоимость находится в отношении только к переменной части капитала) явным образом противоречит всему опыту, основанному на внешней видимости явлений»[2]. Но вместе с тем он продолжает объявлять это противоречие только кажущимся, разрешение которого потребует многих промежуточных звеньев, и отсылает к следующим томам своего труда[3]. Компетентная критика, конечно, полагала, что она со всей определенностью может предсказать, что это свое обещание Маркс никогда не сможет выполнить, так как противоречие непримиримо, и стремилась это обстоятельство доказать. Но на массу его приверженцев эти выводы не произвели никакого впечатления, голое обещание Маркса для них значило больше, чем все логические доводы.

Нетерпеливое ожидание возросло, когда изданный уже после смерти учителя второй том его труда не принес ни обещанного решения, которое по плану всего труда было отложено до третьего тома, ни хотя бы малейшего указания на то, в каком направлении Маркс намеревался искать это решение. Напротив, предисловие издателя, Фридриха Энгельса, содержало, с одной стороны, новое вполне определенное указание, что это решение находится в оставленной Марксом рукописи, а с другой стороны, оно содержало публичное приглашение, направленное по адресу приверженцев литературного соперника – Родбертуса – в этот промежуток времени, до появления третьего тома, найти собственными силами решение загадки, «как не только без нарушения закона стоимости но, наоборот, именно на основе последнего может и должна образоваться равная норма прибыли. Я считаю самым высшим проявлением уважения, которое только могло быть оказано мыслителю Марксу, что на данное приглашение отозвались многие, и притом из гораздо более широких кругов, чем тот круг, к которому оно было прежде всего направлено. Не только сторонники Родбертуса, но также и люди из собственного марксистского лагеря и даже экономисты, не следовавшие ни за одним из этих двух вождей социалистической теории и которые, по всей вероятности, были бы названы Марксом «вульгарными экономистами», состязались в том, чтобы проникнуть в загадочный, покрытый еще тайной ход мыслей Маркса. В промежуток времени с 1885 г. – года выхода в свет второго тома – и до 1894 г. – года выхода в свет третьего тома «Капитала» Маркса развивалась целая литература, как будто бы написанная на соискание премии за разрешение загадки о «средней норме прибыли» и ее отношении к «закону о стоимости»[4]. Разумеется, никто из соперников этой премии не получил, как это констатирует также уже скончавшийся Фридрих Энгельс в том приговоре, который он вынес ему в своем предисловии к третьему тому.

Вместе со столь замедлившимся выходом в свет этого заключительного тома системы Маркса дело, наконец, перешло в стадию окончательного решения. О голом обещании этого решения каждый может думать, что ему угодно. Обещание на одной стороне и доводы на другой стороне были до известной степени несоизмеримы. Также и результаты чужих попыток решения – хотя они по мысли и по стараниям их авторов и были даны вполне в духе теории Маркса, могли быть и не приняты сторонниками последней; они всегда могли апеллировать от неудавшегося подражания к обещанному образцу. Теперь, наконец, он появился на свет, и вместе с тем мы приобретаем надежное, точно и ясно ограниченное поле борьбы для решения тридцатилетнего спора, внутри которого должны надлежащим образом держаться обе стороны, и решить вопрос, вместо того чтобы постоянно ссылаться на будущее разъяснение или обращаться к постоянно меняющимся, не аутентичным толкованиям. Решил ли сам Маркс свою загадку? Соответствует ли фактам его система в завершенном виде или нет? Исследование этого и явится задачей следующих страниц.