Критика цинического разума

Эти современные бизнес-груди существуют, философски выражаясь, только в-себе, как вещи, но не для-себя, как сознательное тело. Они означают всего лишь власть в чистом виде, нечто, призванное привлекать, «гвоздь программы». Но чем были бы груди сами по себе, вне зависимости от их цинического обнажения на товарном рынке? Как они сами относятся к той власти и энергии, которая исходит от них? Многие из них предпочли бы более не иметь никакого дела с этой игрой власти, соблазнения и вожделения. Другие сознательно и фривольно воплощают свой призыв, обращенный к другому полу. Нечто от сознания ими своей власти выражено в избитой поговорке об «оружии женщины». Некоторые груди несчастны оттого, что они выглядят не так, как идеальные груди на рекламе. В обнаженном виде они чувствуют себя не слишком-то хорошо, если господствующая в обществе эстетика не на их стороне. Но некоторые сладки, словно спелые груши, которые отяжелели и настолько способны позаботиться о себе, что при первом же удобном случае падают с ветки в подставленные руки, чувствуя, что эти руки познают их без остатка.

8. Зады

Зад, кажется, осужден на то, чтобы влачить свое существование во тьме, будучи клошаром среди частей тела. Он – настоящий идиот в их дружной семье. Но было бы удивительно, если бы этот козел отпущения не имел собственного мнения обо всем, что происходит в вышерасположенных регионах тела, подобно тому как люмпены часто оказываются способны к наиболее трезвому взгляду на людей, занимающих более высокое положение. Если бы голова однажды снизошла до разговора со своим антиподом, он первым делом показал бы ей язык, обладай он им. Зад непременно сказал бы при этом высшим сферам те же слова, которые звучат в просветительском фильме «Что здесь именуется любовью», снятом группой «Роте Грютце»: «Я нахожу, что наше отношение друг к другу – дерьмовое».

Зад – это плебей, фундаментальный демократ и космополит среди частей тела, одним словом – элементарный кинический орган. Он создает солидный материалистический базис. В господских клозетах всех стран он чувствует себя как дома. Интернационал задов – единственная всемирная организация, которая не признает никаких уставов, идеологий и членских взносов. Их солидарности не может нарушить ничто. Зад играючи преодолевает все границы в отличие от головы, для которой границы владений значат много. Без всяких возражений он удобно пристраивается на любом сиденье. Для зада, не испорченного в моральном отношении, нет особой разницы между троном[79] и кухонным табуретом, стулом в баре и Святым престолом папы римского. Да хоть простая земля – лишь бы не стоять, если притомился. Эта склонность к простому и основополагающему особо предрасполагает зад к философии. Он, конечно, отмечает нюансы, однако ему просто не пришло бы на ум придавать им такое великое значение, какое придают тщеславные и самонадеянные головы, ведущие между собой кровавую борьбу за право занять то или иное кресло. Он никогда не утрачивает видения того, к чему все сводится в конечном счете, и не теряет прочной почвы под собой. И в эротическом плане зад часто показывает себя чувственным и высокомерным одновременно. Он разборчив не больше, чем это нужно. И здесь он тоже легко отбрасывает надуманные границы и представления об исключительности. Когда известную в свое время Арлетти обвинили в том, что она имела сексуальные отношения с немецкими оккупантами, ее ответ якобы был таким: «Сердце мое принадлежит Франции, а зад – интернационален». Как сущее воплощение кинического принципа (способность жить где угодно, стремление сводить все к самому существенному), зад вряд ли позволит национализировать себя, хотя нельзя отрицать, что некоторые задницы порой издавали националистические звуки.