Критская Телица

— Это... Это, — только и вымолвила Мелита, прерывисто дыша, непроизвольно притискивая к шероховатой обивке набухшие соски, начиная смутно догадываться о предначертаниях древнего кодекса.

Элеана выждала еще немного, дабы порожденная тайным составом похоть разгорелась в полную силу. Бросила Алькандре выразительный взгляд. Младшая жрица выскользнула за дверь.

— Кимбр! — позвала она громким шепотом.

— Таблички гласят, — объявила Элеана, — что обещание любви, данное Апису, нерушимо. Если речь идет о мужчине, понимать и не дозволить — низко. Но трижды гнусно понимать и не дозволить, когда тебя ожидает священный бык.

Придворная смотрела на жрицу снизу вверх и то ли всхлипывала от испуга, то ли постанывала, терзаемая диким желанием.

— Таблички гласят: что не дозволено Апису, то дозволено псу...

Элеана приблизилась.

И провела меж расставленных ног Мелиты пальцем, обильно смоченным в чистом оливковом масле.

* * *

Кимбру, принесшему страшную и ненарушимую клятву молчания, приказали присутствовать.

Невзирая на сокрушительно мощный боевой бич, верховная жрица не решилась бы остаться в одной комнате с эдаким зверюгой без уверенности, что хозяйский окрик прозвучит вовремя, а железная рука сгребет собаку за ошейник и в корне пресечет возможное неповиновение.

Ростом эпирские псы — великолепные, непобедимые молоссы — не уступали нынешним датским догам, а весом изрядно превосходили их. Кимбров питомец потянул бы чуть меньше трех полномерных талантов. Широкогрудый, косматый, весь точно вылитый из меди умелым скульптором, а потом оживленный неведомым кудесником, зверь обнаружил отменно редкие среди своих собратьев миролюбие и покладистость.

Он огляделся, приветливо помахал хвостом Алькандре с Элеаной, насторожил уши.

— Красавец! — восхищенно сказала Элеана. — Хоть сию минуту в царскую свору, право слово!

— Для охоты не годится, — добродушно ответил Кимбр. — Зато наделен другими способностями. И выдающимися, осмелюсь доложить.

— А долго натаскивали? — полюбопытствовала Алькандра, вспомнив, какие труды затрачивались на обучение аписов.

Кимбр пожал плечами:

— Этого — с шести месяцев. А вообще, в нашем деле правил не существует. Ко всякой собаке особый подход надобен. Приступаем, хозяюшки?

Элеана помедлила мгновение, удостоверилась, что Мелита, хотя и перепуганная предстоящим надругательством, уже не в силах бороться с чувственной бурей, кивнула.

— Да. Только ты всецело отвечаешь за поведение... любовника. Смирный или притворяется?

— Сущий ягненок, госпожа, — ухмыльнулся Кимбр. — Напрасно ты кнутиком-то запаслась. Не пригодится, уверяю.

— Ишь, какой проницательный! — сказала Элеана.

— Самую малость. Опасаться и впрямь нечего. Отпускаю. А то мальчик застоится и заскучает.

Беззлобный волкодав обнюхал Мелиту и начал облизывать, словно заводил знакомство с представительницей собственного племени. Широкий, влажный язык часто и безостановочно шнырял по женскому лону, забирался внутрь, обильно смачивая слюной негустые, короткие завитки волос.

Алькандра по-актерски зажала уши ладонями.

А верховная жрица внимательно следила за круглым, приподнятым задом наказуемой дамы.

Сколь ни пронзительно визжала подвергаемая причитающемуся позору Мелита, ягодицы ее трепетали в согласии со звериным ухаживанием. Слезы лились ручьями, но и горячие соки начинали вполне исправно струиться сквозь отверзаемые приступом врата.

Вероятно, горше всех доставалось бедолаге Кимбру, который утвердился в эрекции титанической и безысходной.

Фульвия, вполне изучившая безобидный и безвредный нрав молосса, не вынуждала слугу созерцать скотоложество, влетавшее пресыщенным посетительницам в баснословные денежные затраты. Да и северянин, отнюдь не обделенный пылкостью, предпочитал знать о подвигах своего любимца лишь понаслышке, справедливо полагая, что чинить себе танталовы муки и попусту наживать неукротимое сердцебиение вовсе ни к чему.

— Велика радость: видит око, да... неймет! — говаривал он Фульвии за чашкой кипучего сидонского вина...

Молосс почел вступительную часть завершенной.

Он вскинулся, обхватил Мелиту передними лапами, насел, устроился поудобнее и сильно двинув мохнатым задом, заплясал на привязанной к роскошному креслу женщине проворный собачий танец.

— Успела опоить? — еле слышно спросила верховную жрицу Алькандра.

Элеана скосила глаза и кивнула.

Противоправная случка явно прекратила огорчать придворную. Мелита перекатывала голову по креслу, взвизгивала, вскрикивала, но слез уже не замечалось, а рыдания свидетельствовали вовсе не об ужасе перед вершившимся надругательством.

Алькандра состроила гримаску.

— Тебе виднее... Только мы, кажется, собирались наказывать, а, по сути, поощряем, — сказала она шепотом.

Слегка улыбнувшись, верховная жрица ответила.

Столь же тихо:

— Мелиту принудили отдаться кобелю. Разделенные восторги безусловно удваивают срам. Поняла?

Взор Элеаны упал на Кимбра.

— И, возможно, бесчестье утроится...

* * *

Время близилось к полуночи.

Арсиноя с Идоменеем разжали объятия, потрудившийся уд выскочил из маленького нежного влагалища; царь перекатился на спину.