Крючок для пираньи

Нельзя сказать, что его прямо-таки сжигало любопытство, — привык не задавать лишних вопросов. Но узнать подоплеку все же хотелось. Однако Кацуба до объяснений не снизошел, а в набитом микрофонами номере не пооткровенничаешь. Мазур пытался самостоятельно подыскать какие-нибудь версии, но понимал, что информации у него мало. И чуточку злился — непонятное его всегда легонько злило, особенно в нынешнем положении.

Тут и постучали в дверь. Гостей оказалось трое — белозубый варяг Кристиансен, один из ярых сподвижников покойного Пруткова по имени Костя (фамилию Мазур запамятовал, если она вообще звучала), с которым познакомились на достопамятной квартире со скучавшим в ванне хомяком. Третий был незнаком — и довольно явственно отличался от спутников. Во-первых, он представился по имени-отчеству — Илья Михайлович, во-вторых, единственный из троицы был в отглаженном костюме и при галстуке, в-третьих, в противоположность бородатому Косте и с неделю не бритому Свену Кристиансену, щеголял идеально выбритыми щеками и даже пахнул хорошим одеколоном. Все это решительно выбивало его из рядов мятых и нестираных борцов за экологию — и заставляло держать ухо востро…

Кристиансен с порога вопросил:

— Тысяча извинение, вы не знали, где есть Свьета?

— Свьета есть на работе, — разведя руками с видом глубокого сожаления, сообщил Кацуба. — Журналиста ноги кормят, знаете ли, вот и работает, не щадя сил…

Белобрысый уселся, не скрывая огорчения. Украдкой глянув на лощеного Илью Михайловича, Мазур припомнил фразу из какого-то старого детектива: «Он казался слишком сильной личностью, чтобы сидеть в диспетчерской таксомоторной фирмы». Вот именно, нечто похожее мы сейчас и наблюдаем…

Костя, конечно же, водрузил на стол бутылку, судя по облику, представлявшую собой даже не аристократию «самопала» — законченное плебейство.

— Увы, увы… — покачал головой Кацуба. — Возлияния, Костя, на время отменяются. Володе завтра опять под воду идти, да и мне негоже на команду перегаром дышать, не будет того авторитета…

— Я, пожалуй, тоже не стану, — заявил Илья Михайлович, едва скрывая брезгливость при взгляде на сосуд. — Печень что-то пошаливает…

— Ну, ладно, — ничуть не обескураженный Костя принялся сдирать жестяной колпачок. — Мы со Свеном по маленькой дерябнем…

Судя по реакции варяга, его давно уже приучили здесь пить все, что горит. Браво шарахнул полстакана, потаращил глаза, пережидая ожог в желудке, принялся расспрашивать Кацубу, когда вернется его ненаглядная Света. Тем временем Мазур не мог отделаться от впечатления, что Илья Михайлович, внешне чуть ли не безразличный к окружающему, старательно изучает их с майором этаким внутренним рентгеном, свойственным людям определенной профессии.

— Может, выпьешь? — насел на Кацубу Костя.

— Увы, — сказал Кацуба веско.

— Но Серегу-то не помянуть грех…

— Потом, Костя, — терпеливо сказал майор. — Все это печально, конечно, но работать предстоит…

— Светка, в самом деле, поздно вернется?

— Подозреваю… А тебе-то она зачем?

— Мне? Миша, ты даешь… Уж ей-то такой материальчик будет не лишним. Насчет Сереги. — Он с затуманившимися глазами провел рукой в воздухе, словно малюя громадных размеров лозунг: — Военные убили одного из активистов экологического движения, защитника Белого дома…

— Почему — военные? — с невозмутимостью, которой Мазур иногда завидовал, спросил Кацуба.

— А кому же еще? Военные ушки тут торчат из-за каждого куста.

— Костя, тут бы неплохо было что-нибудь конкретное…

— Миша, я тебя не узнаю! — огорчился уже рассолодевший Костя. — Дураку понятно, кто его убрал. Если Светка забабахает крутой материальчик…

— Тут одна загвоздка, — сказал Кацуба словно бы удрученно. — В столицах в последнее время модно таскать журналистов по судам. Я, конечно, понимаю, «Кто ж еще?» аргумент хороший, веский, но эти чертовы судьи требуют доказательств поувесистее… Тебе-то ничего, а газете штраф платить…

— Да какой штраф? Дело ясное, как дважды два…

Взгляд Кацубы лучился ангельским терпением:

— Времена нынче другие, повсюду доказательств требуют…

— Положительно, Миша, я тебя не узнаю… Или тебя тоже пугать начали?

— Да кому я нужен… А кто пугает, и кого?

— Давайте к делу, — неожиданно заявил Кристиансен, выразительно покачивая перед лицом обеими указательными пальцами. — С Сердже-ем — печально, да, но мы должны… задолжать? Продолжать! Да, продолжать начатое дьело…

— Точно, — согласился Костя. — Ладно, насчет этого я сам со Светкой потом обговорю… Ребята, у меня к вам дело на миллион…

— В какой валюте? — совершенно серьезно осведомился Кацуба.

— Да ну, это ж старая поговорка…

— Жаль, — столь же серьезно сказал майор. — Миллион — штука привлекательная…

— В общем… — он налил себе еще, с маху выплеснул в рот. — Миша, Володя, на вас вся надежда. Вы все-таки питерские, люди интеллигентные… Должны понимать. Эта база у нас уже стоит поперек горла. И убрать ее требуют все честные люди. Вы что, про решение горсовета забыли?

— Я вот что-то не помню, имеет ли право горсовет издавать подобные постановления… — мягчайшим голосом промолвил Кацуба.

— Какая разница? Народ требует.