Крючок для пираньи

— И не сердитесь на господина Белова. Ему уже пришлось выдержать тяжелый разговор с одной рыжеволосой фурией…

— Ну, это вы зря, — осклабился Кацуба. — Милейшая женщина…

— В других условиях — быть может… — вздохнул капитан. — Итак, с чего начнем?

— Позвоните третьему помощнику, — сказал Кацуба, уже игнорируя сидевшего с убитым видом господина Белова.

…Доставшиеся ему казенные башмаки ощутимо жали, но Мазур крепился, поскольку ничего другого и не оставалось. Шагая следом за Кацубой к белой скамеечке из безукоризненно гладких реек, он спросил:

— А зачем тебе списки пассажиров?

— А ни зачем, — хмыкнул майор, опускаясь на скамейку и блаженно вытягивая ноги. — Жмут, проклятые… Ботинки, я имею в виду, а не списки… Просто хотел нагрузить их непонятками выше головы. Чтобы подольше ни черта не понимали… Как твое мнение о наших патрончиках? — он вытащил из кармана свои, уже тщательно протертые, покатал на ладони.

— Никакого доверия, — сказал Мазур.

— Вот то-то. Итак, мы имеем отлично вычищенные и смазанные пистолеты, но на боеприпас полагаться нельзя… Может, взять да примитивно свистнуть у Дашеньки?

— А если у нее не тот калибр?

— Действительно… — согласился Кацуба. — Только время зря потратим, а она обидится…

Погода по-прежнему стояла прекрасная, светило солнце, море играло отблесками, и с верхней палубы доносилась бодрая музыка. Фланировавший здесь же иностранный народ, в общем, не обращал на двух орлов никакого внимания — видимо, далеко не все лицезрели, как их, спасенных, принимали на палубу. Ни единого любопытного взгляда, даже обескураживает чуточку… нет, вот бравенький старикан в голубой джинсе украдкой принялся бросать заинтересованные взгляды с видом Ньютона, только что получившего по темечку яблоком…

— Подожди, а Паша? — сказал Мазур. — Вряд ли он пушку на берегу оставил.

— Пашу еще найти надо. Его-то как раз в списках нет, он ведь зайцем путешествует.

— Ты что, стреляться с кем-то собрался?

— Да ну, — сказал Кацуба. — Просто непривычно мне, когда в кармане пустой пистолет, только и делов, рефлексы играют…

— А я думал, тебе этот мальчик не нравится.

Кацуба повернул голову и откровенно уставился на плечистого детину в синем костюме, с блестящей табличкой «секьюрити» на лацкане пиджака. Детинушка неотвязно шатался за ними, куда бы они ни направились, — держась в отдалении, но нисколечко не прячась.

— Мальчик мне не нравится, — серьезно сказал Кацуба. — А его босс, сиречь господин Белов, мне не нравится еще больше.

— Да ну, мелкое дерьмо…

— Вот уж нет, — тихо сказал Кацуба. — У меня, Вова, в определенных делах опыта малость побольше. И я тебе ручаюсь, что господин Белов как раз играл мелкого дерьмеца, которого два хватких Жемса Бонда враз приперли к стенке и вытерли об него ноги. Ты мне поверь, я и жив-то до сих пор исключительно потому, что научился разбираться в таких вещах, отличать маску от подлинной хари… И потом, у него пушечка под спинжаком, не заметил?

— Вообще-то были подозрения… У тебя какие-то конкретные идеи?

— Нет, — признался Кацуба. — Конкретная идея одна — этот Белов хороший актер, а я с подозрением отношусь к людям, которые из себя изображают более мелких, чем они есть в действительности. Когда все наоборот, когда пешка лепит из себя фигуру, это как-то по-житейски объяснимо… Что до остального, мне просто многое не нравится. Не нравится, что Дашка зачем-то кинулась на корабль вместе с мнимыми журналюгами, не нравится, что генерал молчит, что мы до сих пор никого не вычислили. А больше всего не нравится полнейшее непонимание того, что здесь должно произойти. Здесь что-то должно произойти, не зря действующие лица стянулись на сей лайнер…

— Она же не вдруг прицепилась к «Достоевскому», — сказал Мазур. — Здесь мало кто знал, когда он придет, сколько мы ни тусовались с «зелеными», о чем ни болтали, а про «Федора» речь не заходила, а ведь Костя с покойным Прутковым на любую новостишку бросались, как кошка на сметану.

— А я тебе что говорю? Умнеешь на глазах, если прослужишь под моим чутким руководством еще немного, аса тайной войны из тебя, конечно, не получится, но и лопухом тебя никто не назовет.

— Служу Советскому Союзу, — сказал Мазур вяло. — Слушай, идти нам спать на отведенные места или как?

— Или как, — сказал Кацуба. — Сам видел — закуток в тупике, там не двух, а целую дюжину можно придавить ночью без малейшего шума. Считай, что у меня мания преследования, но меня туда не тянет что-то…

Мазур облегченно вздохнул:

— Вот и прекрасно. А то я думал, что перестраховываюсь… Но ночевать-то где-то надо?

— Конечно. В шлюпке, под брезентом, по-моему, в этих широтах будет холодновато. Не суетись, прежде всего надо отыскать Пашу и взять наши подсушенные денежки. В конце-то концов, можем мы посидеть в баре, как белые люди, в обществе натуральных иностранцев? Когда-то еще такое доведется?

— А не выкинут нас с тобой? — с сомнением спросил Мазур. — Этот Белов держит курс на конфронтацию, если уж хвоста приставил…