Крючок для пираньи

— Ага. Руки у него чешутся взяться за вас со всем рвением.

— А не коротки ли руки? — небрежно бросил Кацуба.

— Только бы вам не заиграться… Посмотрите, вы, по-моему, попали на зубок прессе…

Мазур повернулся к иллюминатору. Машин у трапа прибавлялось — теперь там появился еще и старый желтый автобусик с какой-то эмблемой на боку. Эту эмблему Мазур уже видел где-то… ага, заставка местной телекомпании.

Часовой угрюмо шуганул новоприбывших. Они отошли подальше и принялись за работу — женщина в длинном сером пальто принялась что-то проникновенно вещать в микрофон под прицелом направленной на нее камеры, еще двое просто стояли, пялясь по сторонам, у обоих висели на шее фотоаппараты.

— Местное телевидение, — пояснила Даша. — А остальные — газетчики. Один из Шантарска, второй из Москвы. Остальные еще не подтянулись, но если даже не появятся, непременно придут по вашу душу в городе. Вы становитесь здесь чертовски популярны…

По палубе вереницей прошли пограничники, стали сходить на берег. Вошел капитан — невозмутимый, уверенный, — развел руками:

— Извините, пришлось принимать гостей…

— Отделались?

— Помилуйте, что у нас можно найти…

— Вот и прекрасно, — сказал Кацуба. — Пошлите кого-нибудь побыстрее убрать трап, пока эти архаровцы не полезли на борт…

— Я уже распорядился.

Действительно, появились два матроса и в авральном темпе принялись убирать трап — к великому разочарованию журналистов, и в самом деле решивших было идти на абордаж.

— Инструкции прежние? — спросил капитан.

— Отходим, — кивнул Кацуба.

Глава семнадцатая Морская кадриль

Мазур задумчиво смотрел на щит с приспособлениями, на казенном языке именовавшимися «спасательными средствами». Он уже давно уяснил, что на «Морской звезде» во всем стремились если не достичь идеала, то максимально приблизиться к нему. Не оплошали и здесь — вместо банальных спасательных кругов щит был украшен несколькими рядами больших прямоугольных пакетов. Не самое последнее достижение технической мысли, но одно из новейших — попав в воду, такой пакет автоматически раскрывается, превратившись в герметичный комбинезон, тот мгновенно надувается, стоит влезть в него и нажать нужную кнопочку. И качайся себе на волнах, сложив белы рученьки, ожидая спасения. Идиллию портит одно: если поблизости не окажется корабля, можешь бултыхаться в море до второго пришествия, точнее говоря, до тех пор, пока не помрешь от голода и жажды — пакет с НЗ, прикрепленный к поясу, вмещает сущий мизер…

— Тащатся, голубчики, — без особого раздражения сказал Кацуба.

Мазур нехотя глянул за корму. Кабельтовых в семи по-прежнему назойливо маячил малый сторожевой корабль под новомодным пограничным флагом: зеленым, с синим Андреевским крестом, обведенным белой каймой.

— Интересно, чего они хотят добиться? — пожал он плечами.

— А хрен их знает, — сказал Кацуба. — Рвение проявляют. Обидно им ничего не делать, надо полагать… Во-он! Зайчик блеснул. В бинокль таращатся, декаденты… От безнадежности.

— А мы-то чем лучше? — угрюмо бросил Мазур.

— То есть?

— Мы вообще сделали что-нибудь путное? Только потеряли, считай, половину группы.

— Намекаешь, что командир из меня хреновый?

— Да брось ты, — сказал Мазур. — Я в таких делах небольшой специалист и потому не могу судить, что хорошо, а что совсем бездарно. Просто… Результата не вижу.

— Ну конечно, — хмыкнул Кацуба. — Вам, водоплавающим, проще — выскочили на берег, подпалили там что-нибудь с шумом и всем набором звуковых эффектов — вот тебе и результат… Приходи, кума, любоваться. Завидую… Ладно, не ной. Будет тебе, похоже, результат. В самом скором времени. Сейчас начнется маленький спектакль с драматическими поворотами…

— А конкретнее?

— Конкретнее — будешь стоять и не дергаться. И вмешиваться только в том случае, если твердо уверен, что выиграешь. Пошли.

В ходовой рубке капитана не оказалось. Степан Ильич стоял над картой, временами попыхивая трубочкой, матрос держал курс, а Котельников попросту маялся от безделья, прохаживаясь по периметру, вдоль стен. Старпом, не поднимая головы от карты, сказал Кацубе:

— Объясните Гоше, что в море свистеть не стоит. Примета скверная.

— Отставить свист, — нейтральным тоном распорядился Кацуба. — Традиции надо чтить, а суеверия тем более…

— Да я сразу и перестал… — виновато ухмыльнулся Котельников. — Как только сказали…

Кацуба, заложив руки за спину, тоже прошелся вдоль стены, занудным тоном рассуждая:

— Все оттого, что морские и сухопутные суеверия не совпадают, а если бы они совпадали, не было бы никакой проблемы… И никаких тебе недоразумений…

В воздухе, Мазур ощутил всей шкурой, висело напряжение — еще и оттого, что Кацуба совершенно на себя не походил, вяло, расслабленно болтался по рубке, изрекая этакий поток сознания, ничуть ему не свойственную дурацкую болтовню. Сам Мазур встал так, чтобы держать в поле зрения большую часть рубки, — он не знал, какие инструкции получили остальные, и по своему разумению обеспечивал себе оперативный простор.