Крючок для пираньи

— Значит, договорились?

— Договорились, — еще более тягостно вздохнул Мазур. — Только давай уж играть по-честному — когда мы будем отсюда уезжать, ты все эти бумажки при мне порвешь.

— Господи, Володя, да я все их тебе отдам, сам и порвешь… ты на меня не особенно обижайся, служба такая. Ну ладно, сейчас обговорим в темпе детали…

…Когда вся компания выкатилась из его номера, Мазур немного посидел, еще раз старательно прокручивая в памяти все происшедшее, потом вышел в коридор и постучался в свой номер. Кацуба отворил мгновенно. Мазур молча кивнул в ответ на его вопросительный взгляд.

— Пошли, Вова, по пивку ударим, — быстро предложил Кацуба.

В буфете они забрались в дальний угол. Мазур не заметил никого из участвовавших в спектакле. Прежде чем он успел открыть рот, Кацуба подмигнул:

— Ну как, умею я играть в шахматы?

— Умеешь, — признался Мазур.

— Слышно было, что в коридоре небольшой переполох и беготня… Понимаешь ли, расчет был простой: если кому-то понадобится информатор среди нашего теплого коллектива, сто против одного, что начнут с самого неказистого на вид, очкасто-бородатого интеллигента, которого можно ломать, как сухое печенье…

— Это-то я понял, — хмуро сказал Мазур.

— Тогда докладывай подробно и вдумчиво. Без собственных идей и интерпретаций — голые факты…

Он слушал, так и не задав ни единого вопроса, удовлетворенно щурясь. Закончив, Мазур фыркнул:

— Вот так и угодил в педофилы на старости лет…

— Надо же когда-нибудь начинать, — сказал Кацуба. — Лолита хоть ничего была?

— Кошка драная, — зло сказал Мазур, машинально потянулся потрогать подсохшие царапины, опомнился, убрал руку.

— Физиономия, конечно, у тебя стала весьма обаятельная, — задумчиво протянул Кацуба. — Под водой это не помешает?

— Ничуть. Коллагеном замажу…

— И то ладно. Для мэра придумаем что-нибудь, да и для Кати тоже надо сочинить что-то убедительное… Теперь давай об идеях и твоих собственных интерпретациях… Как думаешь, с кем тебя судьба столкнула?

— Не знаю, — сказал Мазур. — Но у меня стойкое впечатление, что ребятки эти — государственные. Служилые люди.

— Резон есть, — подумав, кивнул Кацуба. — В Шантарске этого не стоило бы утверждать со всей уверенностью — там масса бывших офицеров всевозможных структур давно пашут на частного хозяина, но в этом заповеднике картина иная, частных сыщиков тут отроду не видывали…

— Кто ж это?

— А хрен его знает, — признался Кацуба. — Говоришь, милиционер держался, как приневоленный?

— Полное впечатление.

— Что еще не доказывает, будто остальные не имеют к милиции никакого отношения. Может, у него попросту душа нежная, не приемлет подобных методов коллег… А может, все по-другому. Прокуратура, фээсбэшники, особисты из округа, пограничники, черт лысый… Хватает кандидатов.

— А эта твоя рыжая? Из уголовки?

— Вот на нее это как раз не похоже, — сказал Кацуба. — Во-первых, мы ее согласились взять с собой, во-вторых, она так топорно не работает. Это кто-то от отчаяния и бессилия, верно тебе говорю — позарез нужно з н а т ь, а возможностей-то и нету… Ладно. Это все детали, а зрить нужно в корень. Собственно говоря, сей визит добавил доводов в пользу нехитрой истины — здесь что-то чертовски нечисто… Если вокруг события или конкретной географической точки начинается странная возня, это в ста случаях из ста означает, что дело нечисто.

— Тебя это радует, похоже?

— Есть немного.

— Разведка боем? — покривил губы Мазур.

— Она, родимая. По моему глубочайшему убеждению, как ни крути, а ничего лучше разведки боем пытливая военная мысль не выдумала. Никто и никогда не кладет трупы штабелем просто так — исключая маньяков, понятно, но здесь-то присутствие маньяка не прослеживается. А трупов уже многовато для столь мирного уголка…

— Лишь бы их не прибавилось, — в сердцах сказал Мазур.

— Надо постараться, чтоб не прибавилось…

* * *

…Когда они втроем спустились в вестибюль, Мазур не без любопытства уставился на клятую Елизавету Сергеевну, однако на ее склочной физиономии не узрел не то что раскаяния, но и смущения. Сидела выпрямившись, словно аршин проглотила и выдержала его взгляд с невозмутимостью каменной бабы.

— Как племянница поживает? — не удержался он. — Такой милый ребенок, а уж фантазерочка…

— Хорошо поживает, — без запинки ответствовала Елизавета Сергеевна. — Дай бог каждому. А чтой-то у вас с личиком? Кошка оцарапала или об косяк неудачно зацепились?

Мазур мысленно плюнул и пошел к выходу.

Глава восьмая Грешная жизнь на грешной земле