Кривая дорога

– Старик никого не знает! – донёсся истеричный голос из землянки. – Старик одинок, брошен! Отстаньте от старика! Он умер, он давно забыт и похоронен!

Серый подошёл к двери и потянул её на себя. Совсем слабо, прилагая лишь малую толику усилий. Белогость старался, кряхтел, держался и тянул с той стороны, но так и повис на открывшейся дверце, не сумев удержать последнюю защиту на месте.

Серый крепко обнял старика и пообещал сделать всё, чтобы никогда и никому из дорогих ему людей больше не пришлось стареть в одиночестве.

– Как, говоришь, звать тебя?

В землянке старого волка нашёлся и котелок и ключевая вода. Серый заварил травок, как Фроська учила, – ромашки да барвинка, что голову облегчают да разум проясняют. Но Белогостю они и не понадобились. Старик всё ещё не узнавал (или делал вид?) Серого, но больше не кричал и не кидался, выглядел вполне нормально, насколько может выглядеть одичавший оборотень, давно потерявший веру и в людей и сородичей.

– Ратувог, – процедил мужчина сквозь зубы, – ты помнишь меня ещё ребёнком. В Городище. Ты гостил в нашей стае почти год.

– Не гостил, – дедок помотал головой, чуть не выронив отвар в кружке, – старик Белогость никуда не ходит. Сидит тут, пережидает.

Серый насторожился:

– Что пережидает?

– Худые времена, – старик поднял палец кверху. – Худые времена настали. Корней своих не помним, теряем самую суть. А я вот спрятался, чтобы и меня не потеряли. Нельзя потерять то, что спрятано. Потому как ежели потерял, то с концами, а спрятанное потом отыщут, от пыли отряхнут и наново на свет достанут.

– Ерунду ты несёшь, – грустно проговорил Серый. – Я искал старого мудреца, а нашёл только с глузду двинувшегося старика.

– А это не одно и то же? – ехидно уточнил Белогость и снова запускал пузыри в кружку.

– Вот что, – Серый хлопнул ладонью по кривому пню, что служил столом, но продолжал сидеть в земле, не желая умирать. – Пойдёшь со мной. Пристроим тебя в деревне или с собой возьмём. Там видно будет. Но без людей ты вконец одичаешь.

– Люди? – оборотень в ужасе расширил глаза. – Белогость не пойдёт к людям!

– А лучше здесь развалиться, как твоя избушка, и сгнить заживо? – разозлился Серый. – Себя не жалеешь, так меня пожалей! Ты – моя последняя надежда. И ты научишь Фроську быть правильным волком, даже если уже и сам не помнишь, как это!

– Маленький вислоухий щенок! – внезапно окрепшим голосом гаркнул старый жрец. – Ты додумался кого-то обратить?!

Серый опешил и испуганно заморгал. Рассеянный, улыбающийся безумием смешной дедко на глазах превратился в опасного древнего оборотня. И он очень-очень разозлился.

Первый удар палкой пришёлся по ногам.

Серый рухнул на земляной пол, лишь слегка ушибившись.

Второй удар – по боку и куда более ощутимый.

От третьего он увернулся, хоть и довольно неуклюже.

Старик поигрывал посохом, ставшим куда более грозным оружием, чем нож или меч.

Удар слева – и Серый едва успел откатиться вправо.

Удар справа – и Серый обернул чугунок с отваром, отклоняясь. Тот загрохотал, расплёскивая остатки кипятка. Мужчина даже не поморщился от горячих капель.

– Глупый! Дурной! Самолюбивый мальчишка!

Белогость превратился в карающего бога, что бил именно теми словами, которые когда-то Серый говорил себе сам.

Да, глупый.

Да, молодой и наивный.

Самовлюблённый… Нет, влюблённый мальчишка.

Он всего лишь не хотел потерять любимую. Не мог дать ей умереть. И поэтому сделал её – несущей смерть. Не уберёг, а теперь не знал, как остановить.

Заслужил.

Мужчина перестал изворачиваться и покорно стал на колени перед стариком:

– Заслужил. Бей, деда.

В правильной сказке мудрец остановил бы удар в тот же миг. Но Белогость был не совсем правильным старцем и с явным удовольствием ещё не раз опустил палку на покорные плечи. Затем, вытирая испарину со лба, сел рядом с измученным виноватым оборотнем, отложил костыль и дозволил:

– Сказывай.

– Это случилось четыре лета назад. Она умирала. У меня не было выбора, – пожал он плечами. О своей трусости и нежелании отпустить суженую умолчал. И так ясно.

– Тогда почему ты пришёл только сейчас?

– Она не знала, – просто ответил мужчина. – Я не давал ей обратиться, стерёг. Она впервые перекинулась месяц назад.

Белогость снова потянулся к посоху. Плечи зазудели в ожидании удара, но, видать, старик на сегодня уже исчерпал отмеренную долю злости. Он лишь бессильно ткнул собеседника в плечо. Серый и не дёрнулся.

– Она защищала меня. Нас. И не сдержалась.

– От кого защищала? – насторожился старик.

– От людей.

– Хоть кто-то выжил?

Конечно нет.

Серый покачал головой.

– Сколько?

– Дюжина. Или около того.

– Сколько из них – её?

– Шесть, – Серый запомнил каждого.

– Достаточно было и одного, чтобы превратиться в чудовище, – горько заметил старик, – ты учил её?

– Всему, что знаю.

– Но этого недостаточно, – Серый кивнул, – потому что ты не понимаешь её.

– Но ты понимаешь. Помоги ей!

– Сделаешь ещё шаг, и я убью тебя.