Кривич (СИ)

   Хитрый прищур Тихомировых глаз, уже порядком достал Мишку.

   -Не знаю, как столько народу в имеющихся телегах разместить. Пешком идти, так рейд затянем, к бою можем не поспеть.

   -О том не печалуйся, я уже гонцов по лесным схронам разослал. К утру придет десяток подвод, да отдельно от них, табунок лошадей. Извиняй, боле подвод не собрать, оповестить всех не успевают. Либо задержаться придется.

   -Добро! Больше и ненужно. Разместим. Фф-ух! Тихомир Иданыч, какой груз с души снял, спасибо! Теперь живем! Что за жизнь в пограничье? - возмутился он. - То печенеги, набегами надоедали, то Византия, шпионов присылала, теперь, вот половцы объявились. Не сидится им в степи!

   -А, что половцы? Такие же кочевники, как и печенеги, ни чем не лучше. Пограбят, да уйдут, - откликнулся северянин.

   -Не скажи, боярин. Этих, числом побольше печенегов будет. Да и злее они. Выучка матерая, как у волков. Печенеги с большим войском старались не связываться, уходили. Половцам, все это до лампады. Много их. Однако, караулы проверю и на боковую. Завтра тяжелый день. Вы бы тоже шли отдыхать.

   -Я, пожалуй, с тобой по постам пройдусь, - поднялся с лавки и Савар. - Не спится, что-то.

   -Идем, коли желание есть.

   Сам Михаил, просто не мог спать в такую ночь, зная, что под стенами городища, ставшего для него родным, разгуливал враг, чувствуя себя как дома.

   Уже глубоко за полночь, возвращаясь с Саваром в боярский детинец, остановились у ворот.

   -Не спится, бояре? - подал голос полусонный северянин из воинства Тихомира, одетый в кольчужный доспех, явно страдая от жары из-за стеганого подклада под ним, ночь была теплой.

   -Да, вот, сходим еще на пост, который на задах городища выставлен, да спать пойдем. До рассвета еще часа четыре осталось. Выспимся.

   -Ну-ну, - зевком попытался свернуть себе челюсть северянин.

   Проследовали вдоль частокола, уже наблюдая бойца, вглядывавшегося с вышки за пределы охраняемой зоны. Пост выставлялся для наблюдения за лесом, всегда считался спокойным местом дежурства. Что-то привлекло внимание воина.

   -А-акхр! - глухо сделал последний в своей жизни выдох караульный.

   Оба уставились на оседавшего, на деревянный помост, смертельно раненого стрелой русича.

   -Ну, ни хрена ж себе! - только и произнес Мишка.

   Прямо у них над головой, на обструганные верхушки карандашей частокола, упали с пяток арканов, затягивая на петлях удавки. За забором послышалась возня и негромкое скребание ног по ошкуренной от коры округлой поверхности. Оба, спинами вжались в скользкую от росы поверхность стены, освободили клинки из ножен, замерли в ожидании, наблюдая за верхним срезом частокола. Через считанные секунды, над ним показались головы в малахаях. Враги огляделись по округе и, не заметив никакого шума, стали перелезать внутрь огороженной территории.

   Первый же спрыгнувший во внутренний периметр, приземлился спиной к хазарину. Савар не дал ему времени разогнуться, всадил нож в основание черепа, так, в полуприсяде и завалил половца на землю. Набрав в легкие побольше воздуха, шад набросился на следующего гостя, срубил с плеч голову. Рядом Мишка расправился со своим головорезом, а шустряка вычислившего засаду и попытавшегося нырнуть обратно за частокол, в последний момент, стащил за ногу на свою сторону, при этом другой ногой получив чувствительный пинок в челюсть. Вместе и завалились под забор, схватившись в рукопашной потасовке, оба потеряли в темноте клинки.

   -Тревога! Тревога, половцы! - крики Савара разрушили тишину ночи.

   Через частокол забора больше никто не пытался перелезть. Шад рубился сразу с двумя степняками, уворачивался от наскоков, юлил, сам устремлялся в атаку, умело работая клинком. В отличие от половцев, схватившихся с ним, школу сабельного боя он прошел у настоящего мастера клинка. На телах степняков можно было заметить следы порезов и крови.

   Мишка со своим противником катались по земле, тискали друг друга, лягались и царапались. Русич был на голову выше своего оппонента, но тот оказался проворней и изворотливей. Извиваясь в медвежьем захвате, обеими руками схватил за горло Михаила, изо всех сил стал душить его. Давно слетевшая с головы шапка, открыла перед взором богатство волос, заплетенных в множество тонких косичек, обрамлявших юное лицо половчанки, показала ее дикую, необузданную красоту в холодном свете луны. Борясь за каждый глоток воздуха, он может от безысходности положения, приник губами к губам девушки, впиваясь в них поцелуем. Скорее всего, сработала неожиданность действия уруса и ее женское начало, хватка ослабла. Втягивая воздух носом, Мишка почувствовал запах женщины, смешанный с запахом конского пота. Амбре убийственный. Успел отстраниться, что было сил, нанес кулаком удар в лицо своей противнице, отключая ее сознание.

   -Тревога! - снова послышался призыв шада, имеющего теперь в противниках только одного степняка.